Отравительницы, куртизанки, анархистки. Дело о ядах и другие истории знаменитых преступниц - Марк Лефрансуа

и крики приводили его в ярость. В комнате было темно. Луиза схватила пистолет и выстрелила «во что-то белое, что оказалось его головой». Он сразу же рухнул, а сбежавшиеся соседи вызвали полицию. Поль истекал кровью, но был еще жив. Его отправили в больницу Сен-Антуан, однако по дороге он умер. В полицейском участке на улице Шаронн Луиза не пыталась отпираться. Она сама не знала, что творит, и сожалела о содеянном. Она пребывала в глубоком шоке. После дачи показаний ее вместе с ребенком отправили в лазарет.

Семейные дрязги вряд ли привлекли бы такое пристальное внимание прессы и парижан, если бы в ходе расследования не стали известны детали из прошлого Поля Граппа. Луиза и Поль познакомились еще до войны, в 1911 году. Она работала на фабрике игрушек, а он проходил обучение на оптика. В Париже проживало множество таких же скромных людей, но они, казалось, любили друг друга. Затем Поля призвали в армию, как было принято, на два года, и он получил военное звание капрала – армия Республики тогда была настоящим социальным лифтом. Когда в августе 1914 года разразилась война, Поль Грапп присоединился к 102-му пехотному полку, направлявшемуся на Маас. В первые недели войны развязалась бойня, Поль видел, как его полк тает на глазах, а 31 августа его самого ранили в бедро. Он проходил лечение в военном госпитале Валь-де-Граса, а после выздоровления вернулся на фронт, теперь на Сомму.

Он снова получил ранение, на этот раз в правую руку, что мешало ему стрелять. Офицеры прекрасно знали такие травмы, называя их «ранами, которые отправляют счастливчиков в тыл», потому что зачастую солдаты наносили их сами себе, чтобы спастись от разворачивающейся вокруг трагедии. Так что Полю не поверили, и он предстал перед военно-полевым судом. При поддержке семьи он добился оправдания, его перевели в Крей, где ампутировали указательный палец правой руки. Тем не менее подозрения не утихли, и после отпуска по выздоровлению, который он провел в Шартре, его назначили в полк зуавов[29], которым пожертвовали бы в первую очередь. 19 мая 1915 года Поль не явился на перекличку. Спустя три дня его признали дезертиром, подлежавшим военному трибуналу и расстрелу.

Первые несколько дней Поль прятался в окрестностях столицы, а затем вернулся в Париж и укрылся у своей жены, которая тогда жила на Монпарнасе. На несколько недель он оказался заперт в крошечном помещении и во время вынужденного заключения научился шить. Чтобы заработать денег, он мастерил подтяжки, а Луиза уже разносила их заказчикам. Но Полю очень хотелось выйти наружу. Волосы его уже отросли, а манеры и раньше были весьма женственными. Единственной возможностью подышать свежим воздухом было переодеться. Итак, Луиза одолжила ему свои вещи и пару сережек, проколола уши, накрасила его и причесала, и вдвоем они вышли на улицу. Как свидетельствовала его жена на допросе, не успели они пройти и десяти метров, как он уже привлек к себе внимание. Тогда они сказали себе, что это может сработать, по крайней мере временно, пока не закончится война и не помилуют дезертиров.

Они переехали из Монпарнаса в Батиньоль, где их никто не знал, и поселились на улице де Соссюр. Луиза представлялась мадемуазель Жоли, а Поль – Сюзанной Лангар. Пока Луиза работала на фабрике, Поль на дому шил одежду на заказ и для себя. Он использовал электролиз, чтобы подавить рост бороды, что доказывало его желание сделать свое женственное обличье по-настоящему убедительным. Также он практиковал упражнения для изменения своего голоса. Его внешний облик в сочетании с тщательно выверенными жестами были очень убедительны. Став более уверенным в себе, он начал выходить самостоятельно, сначала не покидая пределы квартала, но со временем забредал все дальше. Тот другой человек, в которого он превращался, начал ему нравиться.

Однако швейное дело приносило ему лишь жалких 32 франка в неделю, и тогда Сюзанна стала garçonne[30]. Они жили неподалеку от Монмартра, и он попытал там удачу. Ему понравился мир кабаре, вечеринок и ночных клубов, он стал ходить туда все чаще. Позже он отважился явиться в Булонский лес, был принят новыми знакомыми, которые приглашали его на ужин и танцы, угощали шампанским. Поль вел жизнь, о которой до превращения в Сюзанну не мог и мечтать, возвращался только под утро, пьяный, а Луиза проводила ночи в одиночестве. Сюзанна одержала верх над Полем, и он совсем забросил Луизу, хотя та по-прежнему любила мужа.

Сюзанна заводила знакомства, соблазняла женщин, которые с удивлением обнаруживали, что под юбками скрывается мужчина, и мужчин, которые были не прочь увидеть под юбкой то же, что и у них в штанах. Вокруг него разгорались романтические страсти, ему писали любовные письма, которые он коллекционировал. Покоренный тем персонажем, которого он сам создал, Поль хотел сохранить память о нем, ведь, несомненно, он понимал, что это не сможет продолжаться вечно, что это заслуга его молодости, а Сюзанна однажды непременно состарится и утратит привлекательность. Он делал множество своих фотопортретов: вот Сюзанна в вечернем наряде, вот в коротком платье, а на этой карточке – в спортивном костюме.

Однако он познал и все печальные стороны такой беспорядочной жизни. Его чуть не убили из ревности, ловила полиция нравов, и всюду, куда бы он ни шел, за ним следовал страх, что его узнают, раскроют и арестуют. За слоями макияжа, под алкогольными парами и женскими нарядами скрывался дезертир. Этот изгой около 20 раз пересекался со своей матерью, которая не имела о нем никаких известий и думала, что он на фронте сталкивается с совсем другими опасностями. Она ни разу не узнала его в Сюзанне. Он не удержался и пришел на похороны своей бабушки, прикрыв лицо вуалью. Однажды в 1925 году он признался, что жестоко поплатился за свое дезертирство. Он заявил об этом журналисту, который взял у него интервью о двойной жизни после того, как в Лондоне опубликовали его личный дневник, а это, в свою очередь, стало возможным после амнистии 1924 года. Встретил ли он сочувствие? Разумеется, нет!

Да, конечно, на его пути встречались определенные невзгоды, но читателям статьи Поля Косса, опубликованной в l’Intransigeant, они могли показаться ничтожными в сравнении с испытаниями, выпавшими на долю тех, кто много месяцев провел в аду окопов, кто не только столкнулся с голодом, холодом и страхом умереть в любую секунду, но и перенес более мучительные испытания. Они вернулись искалеченными, с изуродованными лицами, но, несмотря на свою жертву, оказались не приняты обществом и брошены женами и