Отравительницы, куртизанки, анархистки. Дело о ядах и другие истории знаменитых преступниц - Марк Лефрансуа

после – на бульвар Пор-Рояль и улицу Пьер-Нис. Домовладельцам она представлялась различными вымышленными именами и всякий раз выдумывала новое занятие, якобы она училась на факультете изящных искусств или на юридическом, была конторской служащей и даже сварщицей. Также разыскали ее вероятных любовников (Жермена не вступала в длительные отношения).

Один из этих мужчин, 25-летний Гюстав Буве, привлек внимание полиции. Журналист, а прежде всего анархист, он был секретарем газеты Ni Dieu, ni maître[22] и регулярно сотрудничал с редакцией Libertaire[23]. Именно он обстрелял президентскую процессию 14 июля прошлого года, за что двумя неделями ранее, 8 января, его приговорили к пяти годам принудительных работ и к десяти годам территориального ограничения. Во время обыска в его доме полиция обнаружила письма Жермены, в которых она рассказывала, как участвовала в нападении на американского посла Майрона Тимоти Херрика 29 октября 1921 года.

Пока полиция изучала прошлое Жермены, ее противники попытались взять ход событий под свой контроль и обернуть произошедшее себе на пользу.

Едва о смерти Плато стало известно, Леон Доде сразу же пожелал выступить с публичным заявлением: «Я требую, чтобы правительство приняло все необходимые меры против всех тех, кто стоит за преступлениями, за убийствами, подобными тому, что произошло сегодня». Очевидно, он не верил в единичность этого акта и пытался посеять страх, что после этого убийства в ближайшие дни анархисты совершат и другие нападения, еще более серьезные.

Одновременно с этим выступлением «Королевские молодчики» организовали демонстрацию: около 22:00 примерно 100 человек собрались на улице Табу перед редакцией анархистского издания Ère nouvelle[24], выкрикивая «убийцы!». Но сотрудников на месте не было, так что демонстранты выдвинулись к редакциям L’Oeuvre и Le Populaire[25], все так же бесчинствуя. Возле театра Варьете они вступили в потасовку с участием прохожих. Семерых из них задержали – арестованным было от 18 до 27 лет. На следующий день в Action française прошли маршем первые лица движения, в их поддержку снаружи собралась толпа сочувствующих.

Перед правосудием стояла задача установить, правда ли Жермена действовала в одиночку, как утверждала с самого начала, или же, напротив, верны были высказывания Доде о том, что смерть Плато – это лишь первый этап в масштабной борьбе против Республики. За всеми известными прибежищами анархистов установили постоянную слежку, а также около 20 комиссаров полиции провели там обыски, в ходе которых были обнаружены листовки и корреспонденция, касавшаяся организации движения. Из редакции газеты Le Libertaire были изъяты списки активистов, а также пропагандистские листовки, направленные против оккупации Рура, за которую в декабре прошлого года проголосовала Ассамблея, чтобы компенсировать не выплаченные Германией репарации. Доде и его соратники поддерживали этот шаг, но многие, в том числе Жермена, видели в нем предзнаменование новой войны, которой они не хотели.

В ходе дальнейшего допроса Жермена настаивала, что все спланировала в одиночку. Также этот допрос пролил больше света на ее биографию. Уехав из Пюто, ее родители обосновались в Туре. Отец, тоже воинствующий анархист, вскоре покинул семейный дом, оставив Жермену с матерью, учительницей, которую, впрочем, это не слишком озаботило. Жермена отличалась дурным поведением и жестокостью, однако смогла поступить в старшую школу для девочек, а после какое-то время училась в городской школе изящных искусств. С 16 лет у нее стремительно развился интерес к политике. Сначала она симпатизировала роялистам, но после присоединилась к борьбе синдикалистов. После смерти отца она уехала из Тура в Париж и примкнула к анархистскому движению.

29 января, когда Жермена достаточно поправилась, ее перевели из больницы Божон в тюрьму Сен-Лазар, где она оставалась до суда. В тот день пресса сообщила о сенсационном открытии, которое совершил в Долине Царей археолог Говард Картер, а именно о нахождении гробницы Тутанхамона, а во Дворце правосудия Леон Доде излагал судье Девизу обстоятельства покушения. Шарль Моррас, узнавший о намерениях Жермены относительно его и обеспокоенный этим, поступил так же, чтобы поддержать единомышленника.

Суд над Жерменой начался 18 декабря 1923 года, объединив весьма странную публику – не только журналистов и юристов (что само собой разумелось), но и роялистов с анархистами, которым пришлось даже делить между собой одни и те же скамьи.

Войдя в зал заседания, Жермена сняла пальто и шляпку клош и достала из кармана зеркало с расческой, чтобы причесаться.

Согласно процедуре, она представилась, а затем была зачитана ее краткая биография, начиная с детства и заканчивая переездом в Париж. Она не стала спорить с тем, что якобы говорила, что Франция подобна «прогнившей шлюхе с перемазанным после оргии лицом», промолчала в ответ на замечание прокурора, что она недостойна называться француженкой, признала, что дважды была беременна и дважды же делала аборт, но отрицала, что торговала своим телом, чтобы выжить.

Когда зашла речь об убийстве Плато, Жермена заявила: «Я считаю, что Action française ответственна за то, что во Франции зародились милитаризм и дух вражды между народами. Я возлагаю на нее ответственность за процессы над Кайо[26], Мальви[27], за дела «красных колпаков[28]», за смерть Альмерейды и Жореса, за оккупацию Рура и, таким образом, за все разногласия между французами. Я восстала, потому что не боюсь». Также она была возмущена провокациями со стороны Action française против рабочих, профсоюзных объединений и анархистов. «Я здесь вовсе не в качестве обыкновенной подсудимой, сюда меня привела сама судьба. Я не цепляюсь за свою жизнь, если бы завтра меня казнили роялисты, мне было бы все равно. Повторюсь, у меня нет сообщников, и если потребуется, то я расплачусь за свой поступок смертью». Эти слова вызвали в зале такой переполох, что пришлось прервать слушание и перенести его на следующий день.

19-го числа дали свидетельские показания комиссар полицейского участка Мадлен, месье Торле, которого вызвали на место преступления, и доктор Поль, занимавшийся лечением девушки. После них выступили важные представители ультраправого движения, поскольку дело Жермены Бертон очень быстро приняло политический характер, сталкивая между собой идеи двух течений (если не вдаваться в подробности). Так, заседание посетил Шарль Моррас, он проникновенно восхвалял Плато, а заодно оспорил обвинение, что он – враг пролетариата, и воспользовался удобной трибуной, чтобы рассказать о теориях своей партии.

Поскольку защите было выгодно, чтобы дело приобрело политический оборот, адвокат Анри Торрес выразил протест против Морраса и упрекнул его в приверженности к насилию. Также он напомнил о неудачном процессе над Раулем Вилленом, убийцей Жореса, чье оправдание всколыхнуло Францию и вызвало протесты. Он утверждал, что Моррас и его единомышленники запятнали себя тем, что повлияли на вынесение