Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова

– Антон Павлович, – кинулся тот к нему. – Мы же не ошиблись с друзьями? Это вы вчера ехали через долину Коккоза?

– Я, – недоуменно ответил писатель.

– Ну вот! А мы махали вам руками, махали…

– Так это были вы? – рассмеялся Чехов. – А мы-то с моей спутницей решили, что это сумасшедшие.

⁂

Их купе были рядом. Ночью, лежа на своей полке, Ольга замирала от счастья, ведь писатель находился сейчас совсем близко за тоненькой стеночкой. Ей казалось, что она даже слышит его дыхание. Она была влюблена, и причем так сильно, как с нею еще не бывало. И мысли Чехова тоже были заняты ею. Казалось, нужно только руку протянуть, чтобы дотронуться до ее бедра. Но только вместо бедра его рука упиралась лишь в перегородку. После того короткого времени, что он провел с актрисой в Ялте, все другие женщины отодвинулись на такое большое расстояние, что он был для них уже недосягаем. А поезд мчался в ночь, пыхтя и выпуская из трубы огромные столбы дыма. Через два дня Чехов вместе с Ольгой Книппер прибыли в Москву.

Ольга должна была на следующий день приступать к репетициям спектаклей для открытия второго сезона Художественного театра, а Чехов – продолжать подготовку к изданию своего полного собрания сочинений, занимаясь корректурой ранних рассказов.

Глава восьмая

В то время как брат знакомил с Крымом Ольгу Книппер, Маша с матерью сидели в Мелихове, пытаясь его продать.

«Добраться покупателю до нас трудно. Не переставая идут дожди. Дороги размыло. Лошадей на станции нет. Все претенденты на нашу землю поворачивают обратно…» – писала она брату и добавляла с издевкой: «А вообще мне тут радостно, душенька! Бог бы дал поскорее отсюда убраться. Кланяйся своей Книпперше».

Чувствуя, как сестре тяжело продать имение, Чехов согласился на скидку, и покупатель наконец-то был найден. Оплатил этот человек, по фамилии Коншин, только часть суммы. Остальное обещал выдавать по частям в течение года. «Может, он и жулик, но что же делать…» – писала Маша брату, устав сидеть все лето в одиночестве. Из тех денег, что выплатил Коншин, Чехов пять тысяч рублей положил в банк на имя сестры, но разрешил ей брать с них только проценты.

– Пока я жив, будешь делать так, как я тебе говорю, – сказал он сестре. – А когда меня не станет, будешь распоряжаться по своему усмотрению.

– Что значит «пока я жив», – возмутилась Маша, счастливая оттого, что у нее теперь есть свой счет в банке и свой собственный капитал. – А если я уйду из жизни раньше тебя?

– Маша, – укоризненно посмотрел на нее брат. – Ты прекрасно знаешь, что я говорю правду.

Маша поджала губки и промолчала. То, что Антон скоро может уйти из жизни, не умещалось в ее голове. Она просто не могла в это верить и не верила. Ее любимый брат всегда будет рядом!

Итак, Мелихово продали и распрощались с ним навсегда! Но, как и предполагала Маша, покупатель оказался жуликом, и остальные пятнадцать тысяч, которые брат также определил для нее, она увидела нескоро, причем пять из них – вообще никогда.

⁂

В Москве Ольга с Чеховым виделись редко, и при этом Антон Павлович был всегда предельно вежлив, ни разу не дав ей понять, что помнит дорогу из Бахчисарая. Как будто и не было того поцелуя. Странно. Очень странно вел себя писатель. Боялся? Себя или ее?

Во второй половине августа Чехов собрался в Крым. Он спешил подготовить дом к приезду матери и сестры. Да и погода в Москве не радовала. Уже запахло осенью. Деревья стояли желтые и сбрасывали листву, дул холодный северный ветер, по небу бродили тяжелые тучи. Ольга примчалась на вокзал провожать.

– Это для вас, – сказала она, протянув ему корзиночку с провизией.

– Ну вот, – удивился Антон Павлович. – И что я буду с этим делать?

– Кушать. А то эти буфеты на станциях такие коварные. Там легко отравиться можно. А здесь курица запеченная, яйца, огурцы, конфеты, лимон к чаю…

– Спасибо. Спасибо, – сказал Антон Павлович, конфузясь. – Эдак вы меня разбалуете.

Проводить своего друга детства приехал и Вишневский.

– Значит, теперь до весны не увидимся?

– Время покажет, – ответил писатель, садясь в вагон.

Поезд тронулся. Слезы показались на глазах Ольги. Ей стало очень тоскливо. Она была влюблена. Очень влюблена, а между тем человек, которого она так страстно любила, не обнял ее на прощание, не поцеловал. Хотя бы в щеку! Холодно так простился, как будто и не было между ними той искры, которая так ее греет и мучает. Только рукой помахал. А может, присутствие Вишневского помешало?

– Ты чего так расстроилась? Влюбилась, что ли? – заметил он, когда они вместе вышли с вокзала.

– А что? Может, и влюбилась, – сердито ответила она, как будто в том, что Чехов сейчас уехал, был виноват Александр.

Через четыре дня после того, как она проводила писателя, Ольга села писать ему письмо. Вдруг ответит. «…Мне так грустно было, когда Вы уехали, так тяжело… На Юге Вы, наверно, ожили. После нашей сырости и хмурого свинцового неба – увидеть южное ласковое солнце, сверкающее море, сразу духом воспрянешь…» – писала она. Ольга описала сбор труппы, кто как выглядел. Много шутила. Сообщила также, что получила роль Анны в пьесе Гауптмана «Одинокие», и закончила письмо словами: «Спите спокойно, будьте здоровы. Жму Вашу руку, Ольга Книппер».

И он ответил! «Милая актриса… Все, что было в корзине, я съел… Сижу больше дома и думаю о Вас. И проезжая мимо Бахчисарая, я думал о Вас и вспоминал, как мы путешествовали. Милая, необыкновенная актриса, замечательная женщина, если бы вы знали, как обрадовало меня Ваше письмо…»

Боже! Значит, он помнит о том, как они ехали из Бахчисарая! Значит, помнит их поцелуй! Думает о ней!

⁂

С самого начала сезона Ольга очень много работала, и тосковать ей, собственно, было некогда. Вначале театр выпустил со средним успехом у публики спектакль «Двенадцатая ночь» Шекспира, где она играла Виолу, а уже 26 октября вышла и главная премьера нового сезона – чеховский «Дядя Ваня»! Вот здесь успех пьесы был уже ошеломляющий! Публика не расходилась. Занавес поднимали двадцать три раза. Огромную корзину цветов поднесли и от имени губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича Романова, побывавшего вместе с супругой на премьере. Великий князь благоволил Художественному театру и пестовал его с самого появления.

– Благодарю вас за чудесный спектакль. Передайте актерам наши поздравления, – сказал он Немировичу-Данченко.

– И Антону Павловичу Чехову передайте,