Бетховен и русские меценаты - Лариса Валентиновна Кириллина

с супругой двинулись в Вену с остановками в Москве и в Киеве. В австрийскую столицу они прибыли в июне.

Князь Голицын принял новоназначенного коллегу в штыки. Он отказывался допускать его к дипломатической переписке и к архивам посольства. Разумовский пустил в ход свои связи при венском императорском дворе и в российской Коллегии иностранных дел. В итоге старый посол проиграл это закулисное сражение и в апреле 1792 года был вынужден подать в отставку, оговорив себе право доживать свой век в любимой Вене. Это право ему было даровано, а Разумовский 23 апреля был официально назначен на его место. Родственники и друзья Голицына считали, что действия «самозванца» Разумовского ускорили кончину князя или, в любом случае, сильно омрачили последние годы его жизни. Голицын скончался в Вене 19 сентября 1793 года. Не имея прямых наследников, он завещал свое состояние на постройку общедоступной больницы в Москве (до 1917 года она именовалась Голицынской, ныне – Первая градская больница). Возможно, такая идея могла возникнуть у него не без влияния покойного императора Иосифа II, построившего в Вене в 1784 году обширный комплекс зданий Общедоступного госпиталя.

Притом что у князя Голицына, безусловно, были основания считать себя незаслуженно оскорбленным, назначение на его место Разумовского имело веские причины. После Французской революции 1789 года резко изменилась обстановка в Европе; события разворачивались очень быстро, и российско-австрийские отношения ориентировались уже не на противостояние с Турцией и Пруссией (впрочем, их упускать из внимания тоже не следовало), а на активную борьбу с революционной Францией и с революционными настроениями в других странах, в частности в Польше. С Пруссией был заключен тайный договор об очередном разделе Польши, и в 1793 году она была оккупирована русскими и прусскими войсками.

Кроме того, во всех странах, участвовавших в ключевых событиях конца XVIII века, в течение нескольких лет сменились правители. В 1792 году внезапно умер император Леопольд II, и на престол Священной Римской империи взошел его старший сын Франц II (после 1804 года – австрийский император Франц I); в том же году королем Пруссии стал Фридрих Вильгельм III; в Швеции 16 марта 1792 года был заколот на балу-маскараде король Густав III; в России в 1791 году скоропостижно скончался князь Потёмкин – верный сподвижник (и, как многие полагали, тайный супруг) Екатерины II, а в 1796 году умерла сама императрица. Cтрашная участь ожидала французскую королевскую чету: король Людовик XVI был казнен на гильотине 21 января 1793 года, королева Мария Антуанетта – 16 октября того же года. Началась эпоха бурных перемен, которую впоследствии стали называть «наполеоновской», хотя в начале 1790-х годов о молодом военачальнике-корсиканце Наполеоне Бонапарте за пределами Франции еще мало кто знал.

Российское посольство в Вене стало средоточием политической жизни отнюдь не местного масштаба. Внешне чрезвычайно любезный, Разумовский умел сохранять дипломатическую непроницаемость там, где речь шла о государственных тайнах или секретных интригах. Он наладил хорошие личные отношения с императором Францем и его канцлером бароном Францем фон Тугутом (1736–1818). Это позволяло Разумовскому получать самую свежую информацию о действиях австрийского правительства, однако имело и оборотную сторону: Разумовского впоследствии подозревали в том, что он часто защищает интересы австрийской стороны в ущерб российским. На самом деле, конечно же, Разумовский всегда оставался верен своему долгу. Однако у него имелась собственная точка зрения на многие вопросы, и он был в политике активным игроком, а не просто исполнителем присланных из Петербурга инструкций. К тому же Разумовский находился в гуще событий, а инструкции всегда запаздывали (депеши шли в Петербург примерно десять дней, и еще столько же времени нужно было ждать ответа).

Обо всех этих далеких от музыки материях мы говорим здесь для того, чтобы представить себе фон, на котором разворачивались взаимоотношения Разумовского с Бетховеном. Этот фон был густо насыщен политикой, и витавшая над ним электризующе грозная атмосфера революционного и военного времени парадоксально сочеталась с духом венского аристократического салона – феномена, порожденного вольнодумной эпохой императора Иосифа II и постепенно уходившего в прошлое.

Разумовский как меценат

Благодаря своему браку Разумовский оказался в родстве с несколькими знатными семьями, которые издавна славились пристрастием к музыке (Тун, Лобковиц, Вальдштейн, Лихновские). Именно эти семьи в течение многих лет поддерживали Бетховена.

Одним из первых молодого композитора поддержал в 1793 году в Вене князь Карл Лихновский, ранее – покровитель Моцарта и его собрат по масонской ложе. Семейство Лихновских принадлежало к силезско-моравской аристократии, поэтому их родовые имения находились ближе к границам империи, в Силезии (замок Градец, или Грэц, около нынешней Опавы). Лихновский был пианистом-любителем, как и его жена, княгиня Мария Кристиана фон Тун, причем она, судя по всему, владела инструментом лучше всех сестер фон Тун. Любовь к музыке объединяла супругов, не питавших друг к другу пылких чувств: брак был заключен по расчету. Музыкальным талантом обладал и младший брат князя, граф Мориц Лихновский (1771–1837), который был не только одаренным пианистом, но и композитором, автором ряда песен и салонных пьес.

Отношения Лихновского с Моцартом, собратьев по масонской ложе, завершились взаимным отчуждением (князь даже пытался взыскать с неимущего Моцарта денежный долг через суд). После безвременной смерти композитора в 1791 году воспоминания об этом, вероятно, беспокоили совесть князя. Поэтому, познакомившись с юным Бетховеном, крайне бедным, но гордым, Лихновский предложил ему кров и стол на совершенно дружеских условиях. Когда именно это случилось, неизвестно; возможно, уже в 1793 году, однако несомненно, что в 1794-м Бетховен проживал в семье Лихновских (это засвидетельствовал Франц Герхард Вегелер, приехавший в то время в Вену). В отличие от некоторых других вельмож, князь не имел собственного дворца в столице, а снимал жилье, подобавшее его титулу и положению. С 1794 года он жил в пригороде Альзерфорштадт.

По воспоминаниям Вегелера, к Бетховену относились как к члену семьи. В его распоряжении был личный слуга Лихновского, которому было приказано в первую очередь исполнять приказания Бетховена. Единственное, что несколько тяготило свободолюбивого гения, – это необходимость являться к обеду строго в четыре часа дня, будучи прилично одетым и причесанным. Впрочем, в доме Разумовского царил еще более строгий этикет. Андрей Кириллович, человек екатерининской эпохи, настаивал на том, чтобы гости являлись к нему в париках или с пудреными волосами. Неизвестно, распространялось ли это правило на музыкантов, в том числе Бетховена, – думается, что, скорее всего, нет (в мемуарной литературе не сохранилось никаких упоминаний об этом).

Бетховен мог познакомиться с русским послом либо у его тещи, графини Тун, либо у князя Лихновского. В