Гражданин Бонапарт - Николай Алексеевич Троицкий

не избежал бы гильотины. Но справедливости ради надо признать, что угроза смертной казни висела над ним и в тюрьме Форта Карре. В записках генерала-медика Рене-Николя Деженетта, на которые ссылался Стендаль, сообщается удивительный факт: два адъютанта Наполеона — О.Ф. Себастиани (будущий маршал Франции) и А.Ж. Жюно — «задумали зарубить саблями обоих жандармов, стороживших их начальника, похитить его силой и увезти в Геную, где он сел бы на корабль»[294]. «Уже в то время, — читаем об этом у Ф. Кирхейзена, — Наполеон оказывал на своих подчинённых такое исключительное влияние, что те отказывались от отечества, семьи и надежд на повышение, лишь бы следовать за своим генералом»[295].

Наполеон категорически отказался от предложения своих адъютантов, резонно полагая, что побег из-под ареста даже в случае удачи мог бы только ещё больше скомпрометировать его в глазах новых властей. Даже в тюрьме, под угрозой гильотины он сохранял обычное для него присутствие духа (отчасти потому, что воспринял 9 термидора как продолжение революции, её новый виток, но отнюдь не контрреволюцию) и обратился в Конвент с состоявшим главным образом из вопросов письмом на имя К. Саличетти и А.-Л. Альбита: «Разве я не был с самого начала революции неизменно предан её основам? <…>. Я отказался от пребывания на своей родине и бросил своё имущество, я всем пожертвовал ради Республики <…>. Неужели патриоты должны безрассудно пожертвовать полководцем, который не был бы бесполезен для Республики? Неужели народные представители должны поставить правительство в необходимость быть несправедливым и неосмотрительным? <…>. Верните мне уважение патриотов! Если же человеконенавистникам понадобится моя жизнь — я так мало дорожу ею! Ведь я так часто ею пренебрегал! Да, одна только мысль, что она ещё может быть полезна отечеству, заставляет меня нести её бремя»[296].

Дэвид Чандлер не без удивления отметил, что Наполеон воспользовался своим тюремным «досугом» «для изучения записок маршала Майбура о кампании в Пьемонте 1745 г. Учитывая, что его жизнь была в самой настоящей опасности», отмечал Чандлер, это показывает незаурядное хладнокровие и самообладание; или у него была юношеская уверенность в своём бессмертии, или, что более вероятно, он относился к тем, кто продолжает «учиться и на смертном одре»[297].

Тем временем Саличетти и Альбит выяснили, что в Геную Наполеон был командирован Конвентом, а главное, ознакомились с его бумагами, среди которых обнаружилась и записка, адресованная французскому представителю в Генуе Ж.-Л. Тилли: «Я немного (?! — Н.Т.) опечален катастрофой, постигшей младшего Робеспьера, которого я любил и считал человеком чистой души. Но будь он даже моим братом, я сам заколол бы его кинжалом, если бы знал, что он стремится к тирании»[298].

20 августа 1794 г. Наполеона выпустили из тюрьмы. Приказ об его освобождении подписал тот же Кристоф Саличетти, который, по выражению Д. Чандлера, сначала «решил «поохотиться с гончими», а там — чья бы голова ни скатилась с плеч», но теперь, взвесив все pro и contra, «с завидной гибкостью надумал «бежать с зайцем»»[299].

Выйдя на свободу, Наполеон, однако, не был сразу восстановлен в армии, поскольку его должность инспектора береговых укреплений была уже занята другим генералом. Некоторое время он оставался не у дел, очень переживая свою неустроенность. Осенью 1794 — весной 1795 г. не ладились дела и у его братьев. Жозеф потерял доходное место в интендантской службе Марселя, Людовик был разжалован из поручиков в кадеты и отправлен доучиваться в Шалонскую военную школу, а Люсьен, явно перестаравшийся в якобинских затеях, оказался в тюрьме города Экс, где ему грозила участь его друзей-якобинцев, которых тогда казнили везде и всяко — и по доказанным обвинениям, и по ложным доносам.

В такое время Наполеон узнал о том, что его родная Корсика оккупирована англичанами. Последние две её крепости, Бастия и Кальви, сдались в мае и августе 1794 г., причём в бою при Кальви Горацио Нельсон потерял правый глаз. В сентябре Комитет общественного спасения Франции по докладу К. Саличетти принял решение снарядить экспедицию для освобождения Корсики, но подготовка экспедиции затянулась до марта 1795 г. К участию в ней был привлечён и Наполеон, который в те месяцы загорелся страстным желанием «освободить Корсику от рабства англичан»[300].

В начале марта французская военная эскадра взяла курс из Тулона на Корсику. Командовал ею вице-адмирал Пьер Мартен, а начальником артиллерии вновь был назначен Наполеон. Комиссары Конвента К. Саличетти и Л. Сен-Мишель тоже приняли участие в экспедиции[301]. Сам Наполеон и его верные друзья-помощники Ж.-Б. Мюирон, А.Ж. Жюно и О.Ф. Мармон были полны радужных надежд на успех. С тем большей горечью пришлось им пережить неудачу. 13 марта на подходе к итальянскому порту Ливорно эскадра Мартена столкнулась с английским флотом, количественно и качественно превосходившим её, и в двухдневном бою уступила противнику, потеряв два своих лучших корабля. Это поражение вынудило французскую эскадру вернуться назад, а Корсика осталась ещё на целый год под английским протекторатом.

Наполеон вернулся в Марсель, куда вновь переехали из Ниццы его мать и сёстры. Здесь он ненадолго занялся инспектированием побережья, а 8 апреля 1795 г. получил приказ о своём назначении в Западную армию для руководства карательными экспедициями против мятежников-роялистов в Вандее. Такое назначение претило душе Наполеона именно своим карательным духом, но едва ли потому, как предполагал Ф. Кирхейзен, что «он должен был стать в Вандейской армии под начало Л. Гоша, равного ему (? — Н.Т.) по силе гения и энергии»[302]. Так или иначе он долго откладывал свой отъезд из Марселя, воспользовавшись благовидным предлогом: вплоть до начала мая ему не присылали инспектора-сменщика. За это время Наполеон едва не устроил свою личную жизнь.

В январе 1795 г. будущий император Франции познакомился с 17-летней дочерью богатого марсельского купца — будущей королевой Швеции. Её полное имя Дезире Бернардин Эжени, но звали её либо просто Дезире, либо так же просто Эжени. Родители её по фамилии Клари были дружны с семьёй Буонапарте, все члены которой часто гостили и даже подолгу жили в богатом доме Клари. Дезире родилась 9 ноября 1777 г. и ко времени знакомства с Наполеоном расцвела в прелестное создание с огромными карими глазами, восхитительной улыбкой и трогательно наивными манерами. Наполеон, может быть, не сразу влюбился в неё, но проникся к ней особой, почти родственной симпатией, поскольку её родная сестра Жюли с августа 1794 г. была женой его родного брата Жозефа. А Дезире, конечно, с первой же встречи не