Моя история - Джоан Лесли Мэлоун

Я не знаю, как это повлияло на маму и папу, потому что они никогда ничего не говорили, но одно можно сказать наверняка: это, безусловно, ограничило их общественную жизнь. Смею предположить, что они никогда не проводили столько ночей дома. Может быть, это объясняет, почему однажды в марте мама узнала, что беременна.

И вот тогда, через восемь месяцев, появился я.

Запахи пробуждают все мои воспоминания, как будто я прохожу через сенсорный портал в прошлое, где все мои чувства превращаются в ароматы и запахи, вызывая яркие воспоминания. Перенесясь в определенное время и место, я вдруг вижу, слышу, пробую на вкус и ощущаю все вокруг себя. Эта связь между обонянием и человеческими эмоциями стала одной из истин о духах, которую я понял, и хорошо известно, что Марсель Пруст был первым, кто написал об этом явлении. Но ни одно описание не выражает это лучше, чем Патрик Зюскинд в своем романе «Парфюмер: История одного убийцы» ( ): «Запахи обладают силой убеждения, более сильной, чем слова, внешний вид, эмоции или воля... Они проникают в нас, как воздух в легкие, наполняют нас, пропитывают полностью. От них нет спасения».

Мы вдыхаем их, чтобы они хранились в нашем подсознании, для воспоминаний, для ностальгии, для правды о том, что мы когда-то чувствовали. Запахи — это наши обонятельные напоминания, эмоциональные нити из прошлого, которые тянут нас из ниоткуда. И все, что мне нужно сделать, — это закрыть глаза, и мой нос перенесет меня назад.

Eau Sauvage, одеколон от Christian Dior: безошибочно папа, с его накрахмаленным воротником и белоснежными рубашками, выглаженными до идеального состояния. Он сидит в кресле, правая лодыжка лежит на левом колене, образуя колыбель между ног. Он называл это своим «уголком» — местом, где я сидела, слушая его рассказы, глядя на его улыбку с усами и видя свое отражение в его черных очках в толстой оправе. Это было мое любимое место в мире.

Joy от Jean Patou: изящество мамы и ее фирменный цветочный аромат — невидимый шлейф жасмина и розы, который был такой же неотъемлемой частью ее элегантной униформы, как гардероб, в котором преобладали вещи от Yves St Laurent, бархатные юбки Jaeger и красивые шелковые рубашки, на которые она копила деньги. И вот я снова пятилетняя девочка, обнимаю ее ноги, не хочу, чтобы она уходила на работу, смотрю на нее, как она стоит перед зеркалом в своей спальне, наносит на губы помаду Revlon цвета жженого апельсина, аккуратно вставляет жемчуг в уши.

Еще маленькой девочкой я по выбору мамы аромата знала, в каком она настроении и по какому поводу: Je Reviens от Worth – она собиралась на работу, была серьезна и профессиональна; Joy – она ехала в Лондон, чувствовала себя уверенно и хотела произвести впечатление в каком-нибудь модном месте; Ma Griffe от Carven — лето, весна в ее шагах, отпуск в Корнуолле; и масло для ванны Mary Chess Tapestry — пятничный вечер, расслабление, время для себя, аромат, который наполнял весь дом, когда она принимала ванну. Она также использовала один и тот же тальк, и я до сих пор помню те снежные следы, ведущие из ванной комнаты через прихожую в спальню.

Что бы она ни надевала, в составе ее духов почти всегда были нотки жасмина и розы, и я часто чувствовала ее запах, еще не увидев ее, – это было либо подтверждением того, что она рядом, наверху или в саду, либо облегчением от того, что она возвращается домой, что подтверждался звуком ее ботинок на высоких каблуках, стучащих по садовой дорожке. Как только она входила в дом, я бежал к ней, не давая ей времени снять свою темно-зеленую накидку с капюшоном, и она поднимала меня на руки, стремясь выразить, как сильно она скучала по мне. Мама вернулась на работу, когда мне было четыре или пять лет, но я понимал, как ей нужно было зарабатывать деньги.

В детстве я не чувствовал запаха денег.

Вместо этого я помню целую гамму ароматов удивительных цветов в нашем саду: абрикосовые, белые и красные розы; голубая лобелия, слива, герань с ароматом лимона и свежая мята — ингредиенты моего первого домашнего парфюма, смешанного в банке из-под варенья и оставленного бродить в сарае отца. Это не было предвидением моего будущего — я думаю, что большинство девочек экспериментируют таким образом, — но, возможно, я пыталась запечатлеть приятные запахи дней, проведенных в саду, либо с папой, ухаживающим за кроличьей будкой, либо с мамой и тетей Дот, сидящими на ступеньках « » в жаркие августовские дни. Даже в детстве семья значила для меня все, но это чувство сплоченности было непостоянным и мимолетным.

Сегодня я могла бы наполнить ту же банку вареньем с ароматными воспоминаниями из моего детства: влажным деревом садового сарая, где папа находил покой; помидорами, которые он нарезал неровными кружками и клал в салаты; ломанием печенья, которое по какой-то причине напоминало мне лапы нашей собаки; абрикосовые мадленки, которые напоминают мне о том, как моя бабушка Эди, мама моей мамы, без устали пекла; воскресный ростбиф с соусом « », который означал, что мы собирались все вместе вокруг камина с тарелками на коленях; древесный табак, которым набиты сигареты, которые скручивал папа; арекс и отбеливатель, которые встречали меня после школы, означавшие, что «тетя» Морин, наша соседка, убралась, потому что мама не успела; льняное масло и его запах скипидара от папиных картин; свежая морковь, которой я кормила кроликов в нашей клетке; сосновые иголки с дерева в рождественское утро; свежескошенная трава летом; и даже затхлое белье, которое не стиралось так часто, как мне хотелось бы. Это некоторые из моих счастливых запахов, которые напоминают мне о всех хороших временах. Чтобы я не забыла.

«Джо Малоун, детская звезда» звучит не так впечатляюще, но я все же задаюсь вопросом, не было ли это первым представлением моей мамы о моем будущем, когда она записала меня на пробы для рекламы консервированных бобов Heinz. К сожалению, если она и питала какие-то надежды на мою карьеру актрисы, то, думаю, она ушла разочарованной. Я оказалась не Ширли Темпл.

Мне было, наверное, четыре года, я была с невинным лицом и светлыми волосами. Мама отправила мою фотографию в агентство Bonnie Kids, и в итоге я снялась в пробном ролике в студии где-то на окраине Лондона. Я хорошо помню, как сидела