Восьмой дан Владимира Путина - Дмитрий Игнатьевич Выдрин

отстраненно, углубленно и бесконечно – как дервиши, а не как шумливые, суетливые зазывалы дешевых забегаловок. Деревеньку я, конечно, не нашел, но наткнулся на загадку, интригу явной двойственности турецкой души. Как политолог по профессии я явно почувствовал эту сумрачную двойственность в душе почти уже вечного лидера Турции Реджепа Эрдогана.

У меня даже возникла идея написать эссе об этом необычном для «европейского образования» лидере. Естественно, я начал искать метафору, которая позволила бы мне побыстрее, поглубже заглянуть в его непростую личность. Я встречался с людьми, которые знали его в разные периоды жизни, беседовал с его сотрудниками, читал о нем в провластной и в оппозиционной прессе, но подсказки не находил.

Как всегда случайно, подсказку мне дали совершенно посторонние люди – мои хорошие знакомые бизнесмены. Оба были из одного турецкого города – одного возраста, социального и имущественного статуса. Различие было только единственное. У первого вторым рабочим языком был немецкий, поскольку он оканчивал вуз и какое-то время работал в Германии. У второго – русский, и образование он получил, соответственно, в русском вузе и работал какое-то время здесь.

Так вот, с тем и с другим я попадался полиции на легком дорожном нарушении – превышении скорости. Модель поведения у них была совершенно противоположная. «Немецкий» турок при приближении полицейского бледнел, впадал в ступор, а потом дрожащим голосом извинялся и каялся перед офицером. «Русский» турок, наоборот, краснел, оживлялся и громовым голосом обещал с офицера сорвать погоны за то, что он посмел остановить серьезного и уважаемого эфенди. После этого случая я понял, где искать нужную метафору, и нашел ее на далеком и загадочном озере Ван[2]…

Там османский менталитет тектонически впечатался в менталитет армянский. Там когда-то столкнулись фундаментальные принципы мусульманства и православия. Там жили предки тех, кто сегодня создает архитектуру диалога всего Закавказья со всей Россией. И там, в кристально чистой воде, водится нежнейшая ванская форель. Ее виртуозно ловят уникальные ванские коты – они прыгают со скал «ласточкой» в воду и без промаха ловят на глубине изумрудную рыбу. У этих котов глаза разного цвета, поскольку один видит на воздухе, другой в воде.

Так вот, извиняюсь за лирическое, но нужное отступление, я многое понял об архетипической сущности турецкого президента, когда представил его в виде ванского кота. Мне казалось, что главная его суть в том, что он один глаз «положил» на Запад и видит там мельчайшие детали – гешефты, выгоды, риски, интриги, а другой глаз «положил» на Восток – и тоже видит, где там спрятан какой-нибудь ясак, калым и прочее для себя и своей страны.

Правда, потом жизнь внесла свои коррективы, и оказалось, что эта метафора не работает в полном смысле, поскольку она не учитывает фактора ослепления обоих глаз простыми человеческими страстями – тщеславием, истовостью, увлеченностью.

Но оказалось, что эта метафора идеально подходит для другого лидера, который научился не замыливать глаз понятными, но мешающими страстями. «Ванский кот» – это Путин.

Сегодня это единственный лидер, который в силу разных причин обрел возможность одинаково четко видеть в двух совершенно разных глобальных средах и сферах – западной и восточной. Каким-то образом – скорее всего, на уровне интуиции и подсознания, о чем подробнее будем говорить ниже, – Путин догадался, что выиграть партию на Великой шахматной доске может не мистический Кот Бегемот, а именно «ванский кот». Когда-то один из подобных шахматных игроков по кличке Большой Збиг (в миру – Бжезинский[3]) убедил многих политиков, что будущим миром будет править не лидер Востока или Запада, а будет править именно лидер Евразии как синтеза обоих направлений. Многие в это поверили, а Путин – еще и попытался реализовать.

До Путина многие мировые лидеры, которые претендовали на оба этих направления, обычно применяли методику монокулярного зрения: то есть по очереди пытались то одним глазом смотреть на Восток, то другим глазом на Запад. Больше всех в этом преуспел как раз Эрдоган, хотя и у него, в конечном счете, получилось не очень. Дело в том, что когда смотришь то одним, то другим глазом, монокулярная картина не позволяет отделить плохое от хорошего, хотя бы методом сравнения.

Поэтому Эрдоган рассчитывал на то, чтобы выглядеть как западный лидер, а поступать как восточный монарх. Риторика его была из лучшего западного арсенала, а поступки – из худшего восточного. Подобные вещи всегда заканчиваются дихотомией собственного сознания, конфронтацией с соседями и военными переворотами в государстве. Иначе говоря, методика поочередного всматривания в объект годится только для кабинета врача-окулиста, в геополитике же она часто заканчивается потерей зрения. Хуже этой методики может быть только украинская модель, когда сразу закрывают оба глаза при голосовом сопровождении: «А я все вижу».

Путин же стал первым лидером, который применил к евразийству настоящее – «ванское» – бинокулярное зрение. Он одновременно смотрит в обе стороны и видит с обеих сторон все наиболее выгодное и готовое к синтезу. В этом, по большому счету, и тайна успешной политики: увидеть интересы обеих сторон и гармонично их синтезировать.

Мне кажется очевидной истина, что политика всегда растворяется в быту. Но менее очевидно то, что, раскодируя, распредмечивая быт, ты получаешь колоссальные подсказки для эффективной политики.

Поэтому Путину, конечно же, повезло с подсказками быта больше, чем Эрдогану. Я неслучайно выше упомянул про две модели поведения простых турецких бизнесменов – условно говоря, «немецкую» и «русскую». В быту вся Турция – это два больших несовместимых бытовых архетипа, не считая бесчисленного количества локальных, дробных, маленьких.

Наверное, поэтому Эрдоган и пытался быть то формально законопослушным лидером, как на Западе, то, по сути, беспредельщиком, какие еще встречаются на Востоке. Подобное «раздельное питание» – а точнее, «раздельное зрение» – и привело его к политической и жизненной драме.

А у Путина подсказчиком была русская окрошка, а точнее – русский человек, в котором круто замешано все евразийство, где европейская сдержанность органично переходит в азиатское бахвальство, где унисекс-кроссовки сочетаются иногда с фрачной парой, где жутко сливаются воровство и набожность, администрирование и вольница. Евразийский «ванский кот» питается диетической или кошерной форелью, но ходит с гламурной золотой цепью…

Когда я описывал эти параллели и сравнения, признаюсь, мне самому они казались чрезмерными и гиперболизированными. Все же слишком большая дистанция – мировоззренческая, политическая, профессиональная – между Путиным и Эрдоганом. Но неожиданную подсказку мне подарил многоопытный и хитрющий старина Трамп. Он сказал, что в мире есть (кроме себя любимого) только три лидера масштаба мирового уровня: лидер Китая – товарищ Си, президент Турции Эрдоган и президент России Путин. И объединяет их главное – масштаб личности.

Я думаю, что Путин смог так отмасштабироваться в том числе и потому, что вырос там, где жил и творил гениальный Гоголь. Именно Гоголь создал первого «ванского кота» – русского европейца Чичикова. Он блистательно показал европейскую ипостась Чичикова – как он «немеет перед законом» и чисто по-европейски делает деньги из воздуха, а точнее – из «мертвых душ». И так же блистательно он показал тяготение Чичикова к азиатской кальянной маниловщине, разудалой ноздревщине… Короче, наш человек.

Зная все это – вернее, пропустив через себя всю эту необозримую громаду особенностей русской истории, русского быта, русской литературы и пр., – «ванский кот» Путин приоткрыл свою суть. А точнее – показал свое умение, главную способность: объединять необъемный, казалось бы, евразийский мир в единую сущность, внедрив в него скрепляющую основу, твердую сердцевину и генератор энергии – русский мир.

Метафора значимости – «золотая игла»

Оседлав описанные выше метафоры, я все же не мог избавиться от ощущения, что они не дают полного проникновения в нечто самое важное. Таким важным я считаю