Линда Ли - Путь бойца: Правдивая история о Брюсе Ли

Сразу же возникло много проблем, главные из которых возникали из-за существенной разницы в системе работы над сценарием в кинокомпаниях Голливуда и Гонконга. Это было то самое время, когда он ощущал то эмоциональный подъем, то впадал в депрессию. Брюс всегда был очень эмоциональным человеком – кстати, это была одна из причин его успеха у зрителя, но из-за излишнего напряжения он временами был в дурном настроении.

Я часто пыталась внушить ему, что нет уже больше такой необходимости, чтобы так упорно и много работать, что теперь он находится на верном пути, и прекрасная карьера ему обеспечена. И теперь самое главное – это то, что все мы четверо должны быть вместе и до тех пор, пока мы будем вместе, все будет прекрасно. Но Брюс никогда не забывал то трудное для нас время, когда мы еле сводили концы с концами, и поэтому он был решительно настроен на то, чтобы его дети и я никогда больше не оказывались перед лицом финансовой неопределенности. Раз или два он заговаривал со мной о том, что если что-нибудь вдруг случится с ним, то он должен быть уверен, что вся наша жизнь основана на крепком фундаменте, и никто больше не сможет помешать нам жить так, как мы этого хотим. А для этого он должен всегда заботится о своих физических отношениях и не останавливаться на достигнутом.

В 1970 году он пережил сильнейшее потрясение. Я думаю, что на свете найдется, быть может, всего несколько человек, кто с такой требовательностью относился бы к своему телу: едва ли был хотя бы дюйм его гибкого великолепного сложенного тела, который бы не был объектом жестокого и постоянного тренинга.

Брюс, однако, никогда не занимался со спиною, считая, что для совершенствования кунг-фу поднятие тяжестей не нужно, он лишь использовал утяжеления для отдельных групп мышц, думая только о наращивании мощи, а не объема мышц. Но однажды утром он решил поэкспериментировать: он уложил себе на плечи штангу в 60 КГ, и, держа спину прямой, начал наклонятся вперед, сгибаясь в поясе. Я думаю, что он вряд ли представлял, каким тяжелым будет это упражнение, так как вдруг он почувствовал ужасную боль в пояснице. Врач позже сказал ему, что он повредил себе поясничный нерв, а это значит, что Брюс больше никогда не будет наносить удары ногами. Но даже если бы Брюсу отрубили обе ноги, он вряд ли смирился бы с мыслью покончить с занятиями кунг-фу.

Доктор предупредил его о том, что такая травма означает необходимость лежать на спине и не вставать с постели, пока не исчезнет боль. В обычных условиях просто попросить Брюса немного передохнуть было бы равносильно тому, как попросить кенгуру не прыгать. Однако когда он принимал какое-либо решение, то для достижения намеченной цели был готов на любые испытания. Вот и теперь, осознав всю опасность травмы, он оставался в постели три месяца. Эти три месяца были периодом тяжелейшей духовной и физической боли, периодов финансовых проблем. В общей сложности прошло около 6 месяцев, прежде чем он смог приступить к самым легким тренировкам. Но даже во время вынужденного бездействия его мозг оставался сверхактивным. Все эти месяцы он записывал свои мысли о воинских искусствах. В настоящее время я собираюсь собрать все его записи воедино и выпустить отдельной книгой. Скорее всего, это был самый черный период в жизни Брюса, период, когда его дух бойца ощутил на себе всю тяжесть бытия, но этот урок не пропал для него бесследно, и если он вдруг забывал о том трудном времени, то боль в спине напоминала ему о нем. И все же, как бы то ни было, он продолжал жить в том же стремительном ритме, с тем же жаром и энергией, несмотря на то, что напряжение достигло своей высшей точки. Я думаю, что если бы он сейчас был жив, то он бы нашел удовлетворение для своего духа в своей жизненной философии. Хотя я уверена в том, что он чувствовал постоянно какую-то надвигающуюся на него опасность. Он любил песню [И когда я умру], особенно строку, в которой говорится: [Если я обрету покой, когда умру, то пусть это время придет быстрее]. Несколько раз он сам говорил: [Может быть это единственное место, где я обрету покой]. Джон Сэксон – актер, который снимался с Брюсом в фильме [Остров Дракона] вспоминает, что Брюс был сильно потрясен случившимся с ним в мае ударом, и в то время как он ждал результатов анализов из Лос-Анджелеса, он сказал Джону: [Может быть, если анализы будут отрицательными, Брюса больше не будет].

И вот теперь второй уже раз за последние три месяца я нахожусь в госпитале, наблюдая за тем, как врачи работают над ним. Странно, но в тот момент я почти не чувствовала никаких эмоций, возможно, я была просто в шоке. Горе, отчаяние, чувство невосполнимой потери – все это пришло позже. Кроме того, я думала, что Брюс находится в состоянии частичной потери сознания, так как в тот момент еще никто не говорил, что он уже мертв. Прошла минута или около того, когда врачи схватили каталку с Брюсом и бегом поспешили в реанимацию. Здесь они ввели ему наркотики прямо в сердце, после чего пытались стимулировать работу его сердца электротоком. Кто-то хотел увести меня в сторону, сказав: [Я думаю, вам лучше не смотреть], но я вырвалась: [Оставьте меня – я хочу знать, что с ним?] И тут я заметила, что машина, записывающая работу его сердца, замолчала, а это означало, что Брюс уже не был жив, тут только я поняла, что произошло. Но я отказывалась этому верить, я была уверена в том, что Брюс выйдет победителем из любой ситуации. Все его существо было наполнено жизнью, он сдерживал в себе огромный запас внутренней энергии, он был способен контролировать работу мозга и тела, он столько раз с успехом преодолевал самые сложные преграды па своем пути и был всегда готов преодолевать следующие. Я не могла поверить в то, что он не выберется и сейчас, как он это уже сделал в тот раз – в мае.

Когда я, наконец, решилась спросить врача, то я просто не могла выговорить слово [мертв], так оно не подходило к Брюсу. Вместо этого я спросила: [Он жив?] Врач отрицательно покачал головой.

Я с трудом вспоминаю то, что произошло дальше. Я помню, как Раймонд Чоу позвонил своей жене и попросил ее заехать за мной.

Я помню, что главврач спросил меня, согласна ли я на вскрытие, и я ответила: [Да, я хочу знать, от чего он умер?] Я помню, как фоторепортеры облепили главный вход госпиталя, и на меня со всех сторон посыпались вспышки их фотоаппаратов. Я попыталась вернуться снова в реанимацию, чтобы еще раз убедиться в том, что мне сказал врач. Теперь мне кажется, что именно тогда (когда обычно жизненные силы угасают) я почувствовала удивительную силу, которая наполнила мою душу и тело. Никакой паники, никакого отчаяния. Решительность и смелость Брюса передались и мне. И вдруг всем своим существом я ощутила то, что ждет меня впереди, и что я должна буду предпринять, чтобы сделать наилучшим образом все самое необходимое для Брюса, Брэндона и Шеннон.