Под мальтийским флагом - Михаил Иванович Бортников

море, и посоветовала избавиться от ребёнка, не нужен он тебе, дескать, в институт надо поступать. Так что он позволил себе поверить, что так и случилось, и жил себе спокойно, не подозревая о дочери.

Встретил он меня тепло, обрадовался. И с моряками – коллегами у него отношения нормальные. Так что я подумал, что хотя с тобой он поступил подло, каждый может струсить в двадцать лет. И я ему признался, что видел тебя, что у него замечательная дочь есть, и об аварии тоже сказал, и о смерти Юры.

Надеюсь, ты на меня не в обиде, что я проговорился. Не такой уж он монстр, чтобы скрывать от него специально его собственную дочь. Но где ты живёшь, я ему не сказал. Не мог без твоего разрешения. Захочет – найдёт. Ведь ты по-прежнему – Танеева? Пусть тоже поможет девочке, хоть материально, это для него не сложно.

А теперь я тебе расскажу, куда я попал. Это ведь не советский пароход, и не украинский. Есть свои плюсы и минусы. Думаю, тебе будет интересно, если ты осталась такой же любознательной, какой я тебя помню. Огромное грузовое судно, построенное специально для перевозки насыпных грузов, в обиходе называется балкером, не стоит ни на какой линии, ходит по всему миру. Так называемое, трамповое судно. Постоянно сдаётся судовладельцем в аренду фрахтователям на определённое время, обычно на один рейс. Называется тайм-чартер.

Экипаж, по советским понятиям, крохотный – всего двадцать человек. Почему? Сильно урезанный штат, если с советскими судами сравнить. Нет, само собой, помполита. Один всего радиоспециалист, один электромеханик, ни одного электрика, а у нас было их три. Всего три моториста вместо восьми-девяти. Нет и токаря, нет врача. Помнишь, в школе нам рассказывали про интенсификацию труда при капитализме? Вот это она и есть, родная. Потогонная система.

Но теперь начинаются плюсы, и самый главный из них – зарплата. Даже при том, что я здесь на зарплате старшего электрика, я зарабатываю, грубо говоря, в пять раз больше, чем раньше. Работаю, конечно, как негр на плантации, но это пока. Приведу в порядок пароход, будет полегче.

Второй плюс: если позволяет работа, и остаётся здоровье, в порту можешь всё личное время проводить на берегу, никого не интересует, где. Хоть в отеле живи, если денег не жалко. (Плохо, что ко мне это не относится из-за специфичности должности. Заменить меня вообще некому, а подменить на часок решается только стармех). Но все другие могут почувствовать себя настоящими моряками, а не советскими туристами. Ведь сладок только запретный плод. А когда разрешено всё, оказывается, что правильно у нас писали о проститутках. Ничего в них привлекательного нет. Но чтобы убедиться в этом, надо хоть раз самому оказаться в этих убогих каморках наедине со жрицей платной любви.

Третий плюс. Контрактная система. Восемь месяцев работаешь – можешь два года гулять. А можешь и через неделю в рейс попроситься, это пожалуйста. И зарплату можно уже больше выторговать, если удастся. Вернёшься домой, ищи себе новый пароход, новый контракт, в той же компании, или другой, никого это не волнует. Но если зарекомендовал себя, как специалист, могут и новый контракт предложить, и на лучших условиях. Всё индивидуально.

Первое письмо я назвал «письмом в бутылке» и, конечно же, не отправил. Не отправлю и это письмо, (назову его «письмом в бутылку», то есть, в ящик). Пусть оно будет типа дневника, которого я никогда не вёл. Хочется иногда упорядочить свои мысли. Попробую делать это в письмах. Не знаю, увидимся ли мы с тобой когда-нибудь ещё.

Пару слов о нашем экипаже. Когда мы с Марией прилетели в Лас Пальмас, он был сплошь филиппинским, только капитан – испанец. Мария, с которой я встретился в аэропорту, – наш третий штурман, двадцати трёхлетняя девушка из Панамы, первый мой, и пока что лучший друг на судне.

Работа с иностранцами – ещё один плюс, близкое знакомство, неформальное общение с ними, с чужими обычаями, с чужой культурой. Признаюсь, мне это очень интересно. Поневоле английский выучишь. В школе ведь почему многие не учили? Незачем было. Филиппинцы, или, как мы их называем, филипки, разговаривают бойко, но никаких правил не придерживаются. Хотя попадаются и среди них грамотные ребята.

Хороший английский у капитана, и у Марии. В Панаме государственным языком является испанский, но, практически, английский – это второй государственный. Его знают все, тем более, моряки. А я решил воспользоваться случаем и выучить испанский, он оказался очень лёгким. Сотню слов и несколько фраз я уже запомнил, а сегодня я узнал, что мы остаёмся в Перу на месяц, будем здесь ремонтироваться.

Так что ситуация сама заставит активно и быстро учиться испанскому. У меня у самого будут работать перуанцы – электрики по чистке главного электрощита, пригодится язык и на палубе. Я уже знаю, что палуба называется ля кубьерта, трюм – ля бодега, моряк – эль маринеро, судно – эль барко, машина – ля макина. порт – эль пуэрто. Легко, правда?

Появились у нас недавно и украинцы, так мы теперь называем жителей Украины. Хотя этнически они могут быть кем угодно, хоть русским, как я, хоть грузином, хоть гагаузом. С четвёртым механиком мы подружились, а вот второй оказался той самой «паршивой овцой», которая всё стадо портит.

Хорошо, что и капитан, и стармех, и судовладелец с их подачи, решили этого всё же не дожидаться, и отправить его на родину, нового второго вызвать снова из Одессы. Надеемся, что он окажется нормальным специалистом и хорошим парнем.

На ремонте я буду посвободнее. Днём – шестидневная рабочая неделя, а вечера и воскресенья свободны. У штурманов и механиков тоже – рабочий день, и суточная вахта раз в трое суток. Будет время и по Кальяо погулять, и в Лиму съездить, она совсем рядом. Может быть, на пляж выберемся. Представляешь, выкупаться в Тихом океане?

Глава 31

Выходной день. Лима

19/10-1992. Понедельник – записал в своей рабочей тетради Валера. – Двадцатый день ремонта в Кальяо. Произведенные работы: техобслуживание всего камбузного оборудования, включая замену сгоревшей конфорки электропечи.

Валера положил на стол ручку и откинулся на спинку кресла. Суперинтендант требовал ежедневные отчёты о проделанной работе. Раз в неделю старший механик переписывал их и посылал в компанию.

Письмо своё в Москву, вернее, вторую его часть, перечитав ещё раз, и подправив, Валера всё же отослал. О встрече и разговоре с Витькой Лена должна знать. Написал письмо и домой,