Нас не укротили - П. Карев

Ровно в двенадцать часов дня показались грузовые автомашины, которые средним ходом и с большой осторожностью приближались к лагерю. В каждой машине рядом с шофером сидел офицер с биноклем в руках, внимательно осматривая местность ля‑Куртина.

Ля-куртинские пулеметчики ждали гостей с большим нетерпением, и как только на одной дороге автомашина фельтенцев вошла в расположение пулеметного обстрела, они открыли по ней огонь. Машина повернула назад и быстро ушла обратно.

Идущие по другим дорогам автомашины, услышав пулеметные выстрелы, приблизиться к ля‑Куртину не решились и также удрали.

НА ПОМОЩЬ ТОВАРИЩАМ

Сытые, застоявшиеся лошади мчались по фельтенской дороге с молниеносной быстротой. Солдаты, управляя лошадьми, крепко сидели в фургонах с туго натянутыми вожжами. Им не приходилось подгонять сильных лошадей.

Когда все прибывшие из ля‑Куртина пулеметчики были расставлены на указанных местах, а винтовки розданы солдатам, Глоба запросил руководителей сторожевого охранения, как у них обстоит дело с охраной отряда, который должен немедленно двинуться дальше, к месту общего собрания. Полученные ответы свидетельствовали о том, что ля‑куртинцы заняли очень хорошие позиции. Пулеметы были установлены на всех возвышенностях и больших деревьях, имели удобный обстрел всей окружающей местности.

Отряд продолжал двигаться.

Выйдя на опушку леса, мы выстроились в полкилометре от лагеря Фельтен. Сейчас же к нам из Фельтена подъехал офицер. Он попросил Глобу и членов отрядного комитета пройти в расположение Фельтена для предварительных переговоров. Отрядный комитет итти в лагерь отказался.

— Здесь вся дивизия... С ней и надо вести переговоры, — сказал Глоба.

Офицер уехал. В это время из лагеря Фельтен показалась группа офицеров. Она шла в нашу сторону. Мы узнали своих ротных командиров и ждали, что они подойдут и по старой памяти заведут беседы с солдатами. Но офицеры, не дойдя до нашего расположения шагов пятьдесят, остановились, даже не поздоровавшись с нами.

Кончив выравнивание рядов, роты получили разрешение оправиться и покурить. После отъезда офицера в Фельтен время тянулось медленно. Собирались тучи, день становился пасмурным. Вскоре начался дождь. Прошло времени с час, но из Фельтена не было ни привета, ни ответа. Стоявшие против нас офицеры, то уходили, то вновь приходили, но ни в какие разговоры с нами не вступали, точно никогда и не видели нас в глаза.

Дождь усиливался все сильней и сильней. Наши мокли и ворчали. Некоторые обращались к Глоба:

— Скажи им, товарищ Глоба, какого чорта они нас держат. Если хотят мириться, пусть идут; если не хотят — не нужно, мы не нуждаемся особенно-то.

Глоба успокаивал солдат и терпеливо ждал ответа.

Вскоре из Фельтена выехала группа всадников. Впереди всех ехал полковник Котович в кавказской бурке. Доехав до группы стоявших офицеров, они остановились. Переговорив о чем-то с офицерами, Котович в сопровождении адъютанта и нескольких вооруженных вестовых подъехал к нашим солдатам.

— Здорово, братцы! — закричал он.

Ля‑куртинцы ответили неохотно и недружно, а некоторые совсем промолчали. К Котовичу подошел Глоба и сказал, что идет дождь, солдаты мокнут и нервничают, надо скорее приступать к делу.

— Не господа, не размокнут, — насмешливо ответил Котович.

Это взорвало солдат. По адресу Котовича полетела ругань.

— Мы пришли не мокнуть, а дело делать. Просим время не вести! — закричало несколько голосов.

— Пака вы не научитесь себя вести в присутствии офицера, я разговаривать с вами на желаю, — бросил Котович.

— Да мы особенно и не просим... — отвечали ему. — Не хочешь и не надо!

Котович побагровел.

— Когда будет нужно, я заставлю вас говорить.

— Попробуй, заставь! Не таких видали!

— Говори о деле, а то уйдем!

— Посмотрим, как вы уйдете, — продолжал грозить Котович, покачиваясь в седле.

— А вот мы повернемся кругом, покажем тебе задницы, а ты и смотри тогда, сколько хочешь.

После этих слов Котович обратился к Глоба:

— Я приказываю призвать эту банду к порядку, в противном случае мною будут приняты другие меры.

— Во-первых, это не банда, а боевая дивизия, — спокойно отвечал Глоба, — а во-вторых, призовите вперед себя к порядку, господин полковник, и будьте повежливее в своих обращениях с солдатами.

— Прошу меня не учить, я к вам приехал не учиться, а приказывать, а ваша обязанность мне подчиняться.

— Не вы к нам приехали, а мы к вам пришли за восемнадцать километров, — продолжал Глоба, — и пришли не для того, чтобы выслушивать ваши угрозы, а для разрешения важного вопроса.

— Никаких важных вопросов я с этой бандой разрешать не намерен, — продолжал Котович. — Приказываю сию же минуту направиться в Фельтен и расположиться в приготовленных шалашах. Если же кто не подчинится моему приказу, пусть на себя пеняет. Я предупреждаю, что весь лес охвачен верными мне войсками, которым приказано открыть огонь в случае вашего обратного ухода в ля‑Куртин.

В наших рядах раздался оглушительный свист, смех и крики:

— Дураков нет, они поженились или ушли в Фельтен.

— Айда домой! Пусть он к нам в Куртин придет, там поговорим.

Шум с каждой минутой увеличивался. Голоса раздавались со всех сторон:

— Пошел он... сволочь!

— Товарищ Глоба, плюнь ему в рожу!

— Домой! В Куртин! Пошли, ребята, становись!

Несмотря на свой авторитет среди солдат, Глоба все же не сумел удержать ля‑куртинцев. Роты быстро выравнивались и с гиканьем и свистом проходили мимо Котовича. Полковник дико смотрел на солдат. Все лицо его было красно-багровым. Он что-то сказал одному из своих конных вестовых, который быстро поскакал в Фельтен, и не успели еще все роты сойти с мест, как в Фельтене раздалось несколько пулеметных выстрелов. Это был условный сигнал для приготовления и бою с ля‑куртинами. Полковник не знал, что все его высланные пулеметчики были нами сняты и находились сейчас под надежной охраной. Солдаты громко смеялись, проходя мимо Котовича, но никто не сказал ему, что его затея с пулеметами и засадами лопнула.

Дойдя до леса, мы остановились под деревьями. Глоба распорядился о выдаче хлеба и консервов. Закусывая, солдаты вели оживленный разговор.

— Вот и объединились, — сказал рядовой Марченко, вызывая смех.

— Да, объединились! Да разве с таким чортом сговоришься, — сказал пулеметчик Гаврилов, — у него глаза-то не человека, а бугая. Легче с дьяволом сговориться, чем с ним. Откуда такой фрукт явился.

Котовича ля‑куртинцы почти не знали, он раньше в русских войсках не находился, а приехал неизвестно откуда, после раскола дивизии.

— У него все еще остались старые замашки, он никак не может смотреть на солдата как на человека, а все продолжает нас