Нас не укротили - П. Карев

этом собрании был объявлен приказ комитета, предлагавший всем ротам и командам немедленно приступить к занятиям. Руководство занятиями было возложено на ротные комитеты и взводных и отделенных унтер-офицеров.

Для полевых и других занятий был преподан месячный план, в котором указывалось, в какие часы делать подъем рот и команд, выходить в поле, кончать занятия, производить общую вечернюю проверку, сколько часов затрачивать на словесные занятия.

Приказом категорически запрещалось пьянство, хулиганство, а также ссоры и скандалы с местным населением. Замеченных в краже военного имущества или имущества местного населения отрядный комитет постановил предавать революционному военному суду, который был организован в лагере.

Приказ был принят громадным большинством. Солдаты встретили его громкими и продолжительными аплодисментами. Этим приказом комитет наконец вводил в дивизии твердую и разумную дисциплину.

На следующий день после общего собрания, в семь часов утра, из каждой казармы выходили солдаты в полном боевом снаряжении и стройными рядами выстраивались около своих казарм, чтобы следовать в поле на тактические занятия.

Как только начались занятия, сразу же прекратились всякие безобразия. Караулы стали относиться к своим обязанностям добросовестно, часовые на постах не спали, как это было раньше, начальники караулов часто проверяли посты. С прекращением хищения военного имущества прекратились пьянство и скандалы с местным населением.

Прежде, когда в лагере ля‑Куртин было все начальство, и солдаты, подражая ему, пьянствовали и безобразничали, то местное население смотрело на русских солдат как на лодырей и хулиганов. Когда же начальство перебралось в Фельтен, и мы остались одни под руководством своих комитетов, то как-то сразу преобразились, навели порядок, и взгляды местного населения скоро изменились.

Французские рабочие и крестьяне с каждым днем все чаще и чаще стали посещать наш лагерь и подолгу беседовать с солдатами. Из этих бесед французы узнали, что русские солдаты не потому не подчиняются офицерам, что они лодыри и хулиганы, а потому, что они вообще не хотят продолжать дальше войну, а хотят вернуться домой, к своему мирному труду. Поняв из этих бесед истинный смысл требований дивизии, французы быстро сдружились с нами, и после этого каждое собрание, проводимое дивизией или отдельной ротой, никогда не проходило без присутствия французов. Они сочувствовали вам.

В ля-Куртин начали приезжать представители рабочих организаций издалека, с крупных заводов и фабрик. Они хотели увидеть собственными глазами, как русские войска, оставшись без командования, живут и занимаются в лагере. Приезжавшие рабочие были удивлены чистотой и порядком как на улицах лагеря, так и внутри казарм. Их немало поразила твердая товарищеская дисциплина в войсках. Все распоряжения отрядного, полковых и ротных комитетов, а также распоряжения взводных и отделенных унтер-офицеров солдатами выполнялись быстро и безоговорочно. В это время нельзя было увидеть в местечке праздно шатающихся русских солдат, как это было раньше, при офицерах. В кино или театр ходили целыми ротами, поочередно, в полном порядке.

В дивизии нашлись любители искусства и организовали театр. Ежедневно ставили спектакли. Солдаты охотно посещали их. Вскоре были организованы музыкальный и хоровой кружки. На сцене театра часто устраивались русские и украинские пляски.

Лагерь стал неузнаваемым. Везде и всюду был надлежащий порядок. В каждой казарме при входе стоял дневальный, хорошо и опрятно одетый, в начищенных сапогах, туго подтянутый пояском. Внутри казармы в каждом взводе также были дневальные, которые следили за чистотой и порядком в роте и за сохранностью винтовок, стоявших в пирамидах.

Время шло. Ля‑Куртин жил своей жизнью, а Фельтен — своей. Там все было наоборот. Несмотря на то что на четыре тысячи сборных солдат приходилось пятьсот-шестьсот офицеров, занятия в Фельтене не производились. Нестроевые начали от безделья разлагаться. Солдаты-фронтовики, узнавшие о порядках в ля‑Куртине, потянулись обратно из Фельтена. Их встречали с радостью, без упрека.

ЛОВУШКА КОТОВИЧА

За подписью полковника Котовича нами было получено извещение, в котором он предлагал объединиться фельтенцам и ля‑куртинцам, чтобы выработать общий план дальнейшего пребывания русских войск во Франции. Нашим отрядным комитетом была послана делегация для предварительных переговоров. Котович предложил ей известить всех солдат ля‑Куртина, что общее собрание состоится в Фельтене, куда необходимо явиться всем без оружия. Только на общем собрании можно будет обо всем договориться окончательно. Делегация согласилась с предложением Котовича.

В назначенный день ля‑куртинцы, числом около восьми тысяч человек, выступили из лагеря и направились в Фельтен. Ровно одна третья часть войск осталась в ля‑Куртине. Некоторые были заняты по службе, но большая часть солдат была оставлена специально для охраны лагеря и оружия. Целиком были оставлены пулеметные команды и команды минометчиков, которым было поручено быть начеку.

Выступили ля‑куртинцы из лагеря рано утром, часов в шесть, так как место для общего собрания находилось от ля‑Куртина километрах в восемнадцати. Шоссейная дорога, начиная от самого ля‑Куртина и до Фельтена, проходила лесом. Отряд шел в хорошем порядке, по всем правилам военного похода, в сопровождении четырех полковых духовых оркестров. По обеим сторонам дороги, а также спереди и сзади отряда шло сторожевое охранение, которое в свою очередь выслало вперед и в стороны дозоры и секреты. Такая предосторожность была принята потому, что ля‑куртинцы не доверяли фельтенскому начальству, ожидали от него всякой пакости и военной хитрости.

Пройдя двенадцать километров от ля‑Куртина, отряд остановился на второй привал. Сторожевое охранение привело в отрядный комитет девять фельтенцев с двумя легкими пулеметами системы Люкс, которые были обнаружены в лесу, в засаде, недалеко от дороги. Вскоре после этого сторожевое охранение правого фланга захватило группу фельтенцев с двумя пулеметами; потом была захвачена третья засада.

Солдаты поняли, что их подло обманули и хотели поймать в ловушку. Руководители отряда не растерялись. Глоба сию же минуту написал распоряжение и отправил его с велосипедистами в ля‑Куртин. Сторожевое охранение было усилено. До места встречи с фельтенцами оставалось километров пять-шесть. Недалеко от места встречи с фельтенцами наше охранение захватило еще три пулемета, которые были поставлены на специально устроенные на сучьях площадки, скрытые густой листвой. Фельтенцев обнаружили наши военно-санитарные собаки.

Из рассказов солдат мы узнали, что полковник Котович другой дорогой выслал в ля‑Куртин несколько грузовых машин с пулеметами, надеясь в отсутствие ля‑куртинцев обезоружить весь лагерь.

Как нам потом рассказывали, оставшийся в ля‑Куртине член отрядного комитета Симанов, прочитав письмо Глоба, сейчас же сделал распоряжение дежурному по лагерю о немедленной отправке винтовок и части пулеметов к Фельтену в распоряжение Глоба. Весь ля‑Куртин был поднят моментально на ноги. Скоро лучшие лошади, запряженные в военные повозки, мчались по дороге. Симанов усилил охрану лагеря. В нескольких местах были выставлены приготовленные к бою