Крах Украинской державы - Павел Петрович Скоропадский

смотреть на то, во что обратилась наша Церковь, благодаря возмутительной политике, которую вела старая правительственная Россия по отношению к ней.

Вера задушена, убито все живое, святое в нашей религии, загублено, а осталась какая-то мертвящая, холодная обрядовая сторона. Во главе Церкви стояли и стоят до сих пор чиновники. Я знаю, что патриарх Тихон, выдающийся человек по своему уму и духу, но он далек нам, украинцам, а главное, между нами и им барьер в лице тех же прежних архиереев и всех их присных.

Вообще, я верю, что Россия возродится, но что она возродится только на федеративных или широко автономных началах. Точно так же и Церкви нужна децентрализация и децентрализация широкая. Нужно, чтобы положительно все церковные дела решались у нас, связь с Московской церковью должна быть духовная в лице патриарха.

Нужно, чтобы высшее духовенство назначалось из местных людей, нужно воскресить православие, разжечь сердца наши любовью к вере, как было у нас в старину, а это только и возможно, когда люди, стоящие во главе, будут сами жить интересами народа и близко к нему стоять.

Среди теперешних иерархов много очень почтенных людей, но каким образом человек, родившийся и всю свою жизнь пробывший, скажем, в Калужской губернии, может восприять среду и особенности населения Подольской губернии?

Духовное различие между калужским жителем и волынским такой иерарх обыкновенно объясняет стремлением к униатству или тайной работой последнего. А это далеко не так. Мировоззрения жителя севера и юга совершенно различны, и если жителю юга не нравится великорусский архиерей, то это совсем не значит, что он тянет в унию.

Последняя делает большие успехи у нас на Украине. Эти успехи временные, они не прочны. Я убежден, что эти успехи только и возможны ввиду того разлада, который существует у нас в Церкви. Сельское духовенство необходимо поднять, перевоспитать его. Но пришлые люди, стоящие во главе Церкви, не в состоянии сделать этого. В этом отношении я вполне согласен с украинцами, но они хотят автокефалию, я этого положительно не хочу. Не говоря уже о том, что автокефалия может создать церковную распрю у нас в народе, так как далеко не все даже того мнения, что и я в вопросе церковном, и не только не хотят автокефалии, но даже автономии Украинской Церкви, не говоря уже о том, что у нас в данное время нет людей, вполне подходящих для того, чтобы дать этой Церкви при автокефалии должное направление. Но опасность является действительно в смысле распространения у нас униатства.

Несчастье также и в том, что и в социальном отношении наше высшее духовенство не подходит народу, который ему приходится пасти. Ведь оно почти сплошь черносотенное в полном смысле этого слова. Украинцам черносотенство не годится, это не в его натуре.

Митрополит Антоний, как я уже говорил выше, безусловно умный человек, не сумел привязать к себе свою паству. При всем его уме, он уж слишком самодержавного направления, что снова не годится у нас, так как народ наш действительно убежденный демократ.

С митрополитом Антонием я был в видимых хороших отношениях, но я совершенно не разделял его взглядов. Он, собственно говоря, тоже черносотенец старой школы и ничего другого, как посадить в тюрьму, расстрелять, обратиться за содействием к полиции в смысле воздействия на массы и утверждения православия – не умеет.

Скажу откровенно, что он создать теплую церковную атмосферу не может. В этом отношении, слава Богу, что на патриарший престол избран преосвященный Тихон. Он десятью головами выше Антония, который, как мне передавали, являлся тоже кандидатом на это высокое избрание.

Если бы я хотел что-нибудь лично для себя, с митрополитом Антонием я мог бы великолепно сговориться. Помню, как он думал найти во мне слабые струнки и чуть ли не с первого дня намекал на то, что нужно непременно что-нибудь устроить вроде коронации. Я это отклонил. Он удивился.

* * *

Совету министров пришлось потратить много времени на урегулирование двух вопросов, не терпящих отлагательства, по министерству земледелия. Первый состоял в том, что еще во время Рады фельдмаршал Эйхгорн издал приказ, в котором указывал, что урожай со всех засеянных полей, захваченных у частных владельцев, является достоянием посеявшего.

Этот приказ меня всегда удивлял, указывая на то, как мало немецкое «Оберкомандо» считалось с бывшим правительством Рады, если оно вторгалось в такие дела.

Как бы там ни было, теперь, когда собственность была восстановлена, этот вопрос требовал регулировки, но тут произошел целый ряд инцидентов. С одной стороны, занявшие поля заявляли, что есть же приказ и урожай их; с другой, крестьяне собственники говорили, что этот приказ их разоряет. Немцы же, соглашаясь в душе с правильностью взгляда о необходимости пересмотра этого вопроса, тем не менее заявляли торжественно, что приказ германского фельдмаршала не может быть изменен.

Много было потрачено на это времени, и в результате все же пришли к заключению, что урожай остается в пользу захватчиков, но выплачивается известная доля деньгами и известное количество семян для посева и соломы для подстилки представляется собственникам земли.

Было еще несколько законов Относительно арендных земель. Очень волновавшийся Союз Хлеборобов обратил внимание совета министров главным образом на вопрос о купле и продаже земли. В моей грамоте была восстановлена собственность. Нотариусы со всех мест Украины начали бомбардировать министра юстиции с запросом, можно ли утверждать сделки на землю. Этот вопрос вызвал на свет аграрную реформу.

По существу аграрная реформа считалась уже на очереди к рассмотрению, о ней же также говорилось и в моей грамоте, но на проведение этого вопроса в жизнь требовалось очень много времени и подготовки. Так или иначе, нужно было предварительно наладить правительственную машину. Сформировать министерства, иметь свои правительственные органы на местах, а для всего этого необходимо было время. Теперь же необходимо было дать немедленный ответ нотариусам; было бы легко ответить утвердительно и на этом успокоиться, но, с одной стороны, нужно было показать народу, что у правительства не только на словах, но и на деле есть стремление увеличить земельную площадь, принадлежащую мелкий собственникам.

С другой стороны, желание всячески препятствовать увеличению цен на землю при распродаже ее селянам заставило правительство издать закон, по которому всякий крупный участок земли может быть продан полностью исключительно лишь в Державный Земельный Банк или селянам, но в последнем случае лишь участком не более как 25 десятин.

Как трудно было что-нибудь двинуть на Украине сразу, доказывает хотя бы такая мелочь, тормозившая дело: когда я хотел усилить работу министерства по выделению селян