Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983 - Михаил Александрович Лифшиц

резинок для снятия тушёвки (пропитанных специальным составом, они выделываются у вас, а у нас их, к сожалению, теперь нет).

Наш с Л.Я. привет Вере. Надеюсь, что приезд Ваш скоро состоится. «Са ира!»

Ваш Мих. Лифшиц

28 июля 1974 г

Москва – Успенское

Дорогой Владимир!

Я послал новую книжку Вам первому – должно быть, не дошла. Отправил вторую (всё заказной бандеролью, eingeschrieben[37]), но уже после того, как отправил, сделал открытие – оказывается, Вы втихомолку переменили адрес, цифры совсем другие. Может быть, поэтому и не доходит? Ради бога, черкните, получена ли вторая книжка.

Надеюсь, что Вы здоровы и, хотя потерпели поражение с Вашей поездкой в Москву, но не теряете из-за этого доброго расположения духа. Я вот тоже не могу одобрить всё, что со мной случается, но, по правде, большую часть вины должен взять на себя. Из моих походов против модернизации марксизма мало что получается, а между тем я убил на эти потуги целый год, вместо того, чтобы поехать лечиться, как предполагал. И продолжаю в том же духе, без всякого расчёта и смысла, а главное – без отдыха. Второго такого дурака трудно найти в наших широтах (насчёт Африки не скажу, не знаю). Чем сейчас занимаюсь, тоже писать не буду, чтобы не сглазить. Это у меня запросто бывает.

Во всяком случае – август я в Москве, сентябрь, наверно, тоже. Пишите! Надеюсь, что приедете в будущем году. К великому сожалению, я ничем не мог Вам посодействовать, а может быть, и, помимо моей воли, даже помешал.

Л.Я. сейчас в ГДР, приедет в начале августа. У нас мокрое лето. Не задумал ли господь бог новый потоп?

Что касается Ваших дел в Москве, то простите, что я так мало мог сделать – сейчас летний период, не торопятся, в разъездах. Поэтому общие слова остаются словами. Надеюсь, однако, что в следующем письме я сумею сказать Вам что-то определённое.

Вы не можете себе представить, в каком конвейере неотложных дел я живу. На письма, видите, не отвечаю. Фридлендер266 и Македонов267 прислали мне разгромные «внутренние рецензии» на нашу «Традицию»268. Более простому народу нравится, ленинградская интеллигенция кривит рожу. Ох, надоела мне эта публика, но их не тронь. Должен был сдать в Гослит сборник статей и не сдал из-за отсутствия времени.

Извините за беспорядочное письмо.

Большой привет Вере.

Обнимаю. Ваш М. Л.

4 октября 1974 г

Дорогой Владимир!

Из Вашего письма я узнал, что за мною большой эпистолярный долг. Это в самом деле нехорошо, но так как я уже давно объявил себя злостным банкротом, то взять с меня больше, чем тридцать копеек с рубля, нельзя. Большое спасибо за Ваши труды по распространению истины, согласно которой «Алла иль Алла, Мухамед рассуль Алла». Я получил из пражского «накладательства», что по-русски звучит очень смешно, два экземпляра моей книги и чувствую себя именинником269. Вчера мне сообщили (из соответствующей официальной инстанции), что итальянское издательство «Эйнауди» просит разрешения издать мою большую статью о мифологии, которая Вам известна. Таким образом, есть основание думать, что через некоторое время моя известность достигнет уровня Ойзермана270 или Сучкова. В книге, изданной пражским издательством, меня особенно порадовала статья о Мариэтте Шагиняновой[38]. Посмотрим, какое впечатление она произведёт, особенно на оригинал. Надеюсь, что благоприятное.

Что касается Ваших издательских дел в Москве, то в издательстве «Прогресс» Вас победила необходимость издать Штолла271 – Вы, конечно, понимаете, что шансы неравные. Приходится довольствоваться тем, что Вы будете в пятилетием плане, который теперь составляется. В издательстве «Искусство» мне все обещают, но так как у меня кадров нет, то обещания пока остаются на бумаге, а жаловаться на то, что «зажимают чешского академика», у нас слишком далеко. Так что получилось «накладательство» в русском смысле этого слова. Но если у Вас есть что-нибудь готовое, Вы мне пришлите для сборника Академии художеств, в котором будут и общие вопросы. Это уже, мне кажется, можно обеспечить. Чем «идеологичнее» будет этот материал, тем лучше, не понимая это, конечно, в слишком прямолинейном смысле слова.

Вы видите, что мой электромагнитный потенциал меньше Вашего. Но ведь и поле более широкое. Отчаиваться не будем, дело всё-таки пойдёт, хотя и с некоторым замедлением.

Что касается моих дел, то они подвигаются медленно, единственно по моей собственной вине. Я не в силах подготовить к печати то, что от меня требуется.

Статью о «Человеке тридцатых годов» я ещё не переделал, но не ждите от неё слишком большого – название шире содержания, или, вернее, его нужно понимать буквально – об одном человеке тридцатых годов272. Этим летом мне пришлось заниматься Гегелем для участия в международном конгрессе. А так как всякое такое дело вырастает у меня во что-то громоздкое по материалу, хотя и краткое по изложению, то я целиком отключился от всего остального. Доклад я сделал и перевёл его сам на немецкий язык. Слушали хорошо, но для печати его необходимо немного расширить, и это тоже оказалось обманчиво, как всё у меня; скажем прямо, я приготовил материал для целой книги, а напишу всего страниц двадцать-тридцать. Остальное (из материалов) завещаю Вам, постарайтесь быть здоровым и крепким, чтобы иметь возможность издавать моё литературное наследство – больше я никого вокруг себя не вижу. Соприкасания с людьми, конечно, есть, особенно хорош один мальчик лет 25–27273, но в большинстве это соприкасания и только, с одной какой-то стороны. Так что Вы у меня – единственный прямой наследник пророка, да святится имя его. Хотел бы я иметь небольшую часть той веры в важность моих писаний, которая есть у Вас. Гёте где-то хорошо сказал – о заблуждениях можно болтать без конца, что же касается истины, то нужно её выразить тотчас же, как только что-нибудь понял, иначе всё это остывает, исчезает бесследно. Так что всё это в прошлом – что не сделано вовремя, то уже не восстановишь.

Я очень схожусь с Вами в оценке Воровского274 – он действительно полностью ещё далеко не понят, не оценён. По всей вероятности, именно потому, что всё у него – по поводу, всё публицистика, за которой, конечно, стоит нечто большее, глубокое миропонимание. Это – оригинальный марксист, что не так часто бывает.

У нас с Лидой есть план поехать вскоре отдохнуть в Венгрию. Приглашение, которое мы получили, уже оформлено, остаётся только разделаться с неотложными делами. Среди них – сильная боль в ногах, но надеюсь, что это болезнь конъюнктурная, а не структурная. Хуже с глазами, но на операцию по поводу катаракты я пока ещё не решился, не знаю, что выбрать, у кого делать. Есть осложняющие обстоятельства. А пока ни черта не вижу. Живу больше