Екатерина Матвеева - История одной зечки и других з/к, з/к, а также некоторых вольняшек

— Вы бы хоть встали, размялись немного, ослабнете так.

— Не хочу, ноги мерзнут.

Надя вспомнила — на ее ногах новенькие лакированные лодочки и чулки-паутинки со спущенными петлями на правом чулке.

— Что же вы так легко оделись?

— Меня прямо с концерта забрали. Если б знать, валенки с галошами надела на концерт, — невесело пошутила она.

Надя почувствовала, как сердце ее екнуло и заколотилось быстрее: «Концерт! Музыка! Космополитка ходит на концерты! А может быть, и сама причастна к великому? Поет или играет, скажем, на скрипке или рояле».

— И некому принести теплое?

— Нет, — покачала головой Космополитка. — Мама и папа моим маршрутом ушли в тридцать седьмом, а муж — на полгода раньше меня.

«Наверное, как та девочка, Ксана Триумфовская, давно-давно в Малаховке, — вспомнила Надя и, еще не решив окончательно, уже полезла в свой вещмешок, достала дареные Розякой носки и свои школьные ботинки со шнурками.

— Вот, возьмите, у вас нога поменьше моей, с шерстяным носком и будет впору.

Но Космополитка заупрямилась. Не захотела ни в какую.

— Нет-нет, ни за что! С какой стати, тебе самой нужны будут.

— Мне пришлют, у меня мама дома, — горячо убеждала ее Надя.

Все же после долгих споров и увещеваний она одела и носки и ботинки. Лаковые лодочки засунула в сумку.

— Вместо подушки будут, — пошутила повеселевшая Космополитка.

А потом, к великой Надиной досаде, спрыгнула вниз и до ночи торчала со своими политиканшами. А ей так хотелось поговорить с ней, узнать, на каком концерте она была и не пела ли Обухова или Давыдова, а быть может она сама пела или играла? Но Космополитка, вдоволь поболтав со своими, вернулась на нары и укрылась с головой воротником своего пальто, говорить не захотела, сказала только:

— Что-то меня знобит, кажется, я заболела. «Так тебе и надо, нечего было торчать внизу», — подумала обиженная Надя.

Утром на «молебен» Космополитка едва поднялась. Она действительно заболела и к вечеру горела огнем. Уголовный мир взволновался.

— Тиф у нее, — почему-то решили они.

— В натуре тиф! Теперь всех перезаразит, паразитка! — Высадить ее!

— Нечтяк, бабочки! После тифа наголо стригут, теперь все голенькие будете, не мне одной! — злорадствовала Лысая.

— Ты давай чернуху нам не раскидывай. Тебя не от тифа обрили, — ехидно заметила Манька Лошадь.

Жучки загоготали, Лысая пропустила реплику мимо ушей и продолжала:

— Нет, в натуре, сколько знаю их, вечно эти контрики болеют, вся зараза от них и вшивота.

— Особенно сифилюга в четыре креста, — добавила Манька под громовое ржание уголовниц. Многие из них знали злосчастную историю Лысой.

В ночь Космополитке стало совсем худо. Она металась и бредила, призывая в свидетели какого-то Леню. Хваталась горячими руками за Надю и, задыхаясь, твердила:

— Это ложь, говорю тебе, не верь, ложь, подлая клевета, — и внезапно громко вскрикивала.

Надя будила ее, тормоша за плечи. Она ужасно боялась, как бы разбуженные воровки не согнали больную с верхних нар вниз. Потом Космополитка затихла, очнулась и попросила пить. Задача была не из легких. Кипяток наливали в кружки во время' раздачи баланды, и каждый старался выпить горячую бурду поскорей, «согреть душу», так что вряд ли у кого мог остаться кипяток. Кроме того, все спали, а тревожить спящих… Все-таки Надя осторожно слезла вниз, надеясь разыскать хоть полкружки воды. Ближе всех спала, укрывшись с головой, Надежда Марковна. Надя тихонько тронула ее за плечо. Та, не разобрав со сна, в чем дело, завопила во все горло.

— Что ты тут делаешь? Тебе чего надо?

— Вода мне нужна. Соболь воды просит, у нее сильный жар..

— Нет у меня, — пробормотала она и еще плотнее завернулась: в свое пальто.

— Иди сюда, — позвали ее с противоположной стороны. Откуда-то из-под верхних нар вынырнула черная худая монашка и протянула сухой птичьей ручкой кружку с водой.

— Ой, спасибо вам большое! — обрадовалась Надя и перелила в свою посуду.

— Бери Христа ради, — прошептала монашка и опять скрылась в темноте под нары.

Стараясь не расплескать драгоценность, Надя забралась на «свое место и увидела, как рыжая воровка из компании Маньки Лошади, по прозвищу Крыса за свое поразительное сходство с крысой или мышью, тащит у Космополитки из-под головы сумку.

— Ты чего здесь? — крикнула Надя, — А ну махом отсюда!

Проснулась Света:

— Ты чего, Крыса, тут шуруешь, брысь!

Та, ни слова не говоря, быстро скрылась. Космополитка, дробно стуча зубами об алюминиевый край, с жадностью осушила булькающими глотками кружку, тотчас повалилась и заснула. Улеглась, наконец, и Надя, но ненадолго, потревоженная возней над самым ухом, она приоткрыла глаза и опять увидела Крысу. Та держала Космополиткину сумку и тащила из» нее лаковую туфлю. Другую она уже извлекла и прижимала локтем к себе.

Надя вскочила.

— Ты что же это, пакость, делаешь, а? У больного человека воруешь, а?! — накинулась она на Крысу, выхватила туфлю и запихнула обратно в сумку.

— Отдай, падла, хуже будет, шнобель отхаваю, — злобно прошипела Крыса.

— Ты! Мразь такая! Еще и грозить мне? — рассвирепела окончательно Надя.

— Говорят, отдай туфли, падла, пасть порву, — повторила Крыса, брызгая слюной сквозь гнилые пеньки торчащих передних зубов.

Плохо еще знала тогда Надя этот уголовный мир. Иначе повела бы себя скромнее, потише, но в тот момент она знала одно: грабят беспомощного, больного человека, а потому крикнула на всю теплушку.

— Пошла вон, воровка проклятая!

И в тот же миг получила такой удар в спину, что не удержалась и кубарем свалилась на пол. Не успела она подняться, как с противоположных нар вслед за ней кинулись две блатнячки. Одна из них вцепилась ей в волосы, стараясь ударить ее голову об пол, другая стукнула носком сапога по пояснице. Надя охнула и осела.

— Сейчас же перестаньте, — закричала испуганная Света. — Помогите ж, они убьют ее!

— Свои дерутся! Убьют — одной меньше, — равнодушно сказала Надежда Марковна и отвернулась.

Трудно сказать, осталась бы жива Надя или стала калекой на всю последующую жизнь, если б не случилось неожиданное: из; своего угла поднялась Космополитка и, откуда только взяв силы, крикнула:

— Держись, Надька!

Но Надя, получив еще один удар по голове чем-то тяжелым, держаться более не смогла.

Все дальнейшие события она узнала от Светы, когда пришла в себя. Еще долго находясь под впечатлением и не теряя воинственного пыла, та вдохновенно рассказывала: