Алексей Баталов. Жизнь. Игра. Трагедия - Михаил Александрович Захарчук

жует свой бутерброд, сотый раз с искренним интересом выслушивая одни и те же киноостроты, потому и этот спрессованный в кармане бутерброд, и душный автобус, и томительное ожидание под мелким нескончаемым дождем – тоже непременная часть жизни кинематографиста. А его последний-то (30-й) фильм, конечно же, не случайно так и назывался – «Бродячий автобус» – о бесприютной кочевой жизни актеров, и проклинающих свое ремесло, и преданных ему безраздельно. Хейфица приковывали в кино не розовые сны о славе, а та впитавшаяся в поры соль будней, которая связывает матроса-работягу с морем. Если уж продолжать это сравнение, то как матрос на берегу готовит свое судно к выходу в море, так и Хейфиц, когда не снимал, то писал кино, для кино. В многочисленных тетрадях, папках остались его рассказы, теоретические работы, заметки, воспоминания. Часть этих литературных трудов была собрана Иосифом Ефимовичем в книгу, выхода которой он долго и терпеливо ждал, но, увы, теперь уже никогда не сможет порадоваться ей вместе с нами».

Хейфиц: «Баталов и есть золото»

А вот что написал режиссер Иосиф Хейфиц об одном из своих самых любимых учеников-артистов:

«Алеша – так его звали по роли в «Большой семье», Алеша Журбин. И так зовут его в жизни – Алеша Баталов. Теперь он уже взрослый человек с пробивающейся сединой, но для меня так и остался Алешей. К «Большой семье» наша киногруппа готовилась долго. Мы встречались со старыми корабелами; оглушенные грохотом пневматических молотков, ходили по стапелям, продуваемые гриппозным ветром ленинградской осени. Большая, состоящая из трех поколений семья Журбиных на наших глазах приобретала реальные черты. Вот старейшина – дед Матвей. Никто лучше не сыграет его, чем Сергей Лукьянов. Его уже мучают гримеры, пытаясь прибавить ему целых двадцать лет. Вера Кузнецова, знакомая мне еще по Театру Пролеткульта, – мать; Борис Андреев – Илья Журбин. Нету только самого младшего в семье – Алеши. Я вижу его совсем другим, нежели набившие оскомину вихрастые комсомольцы с безбрежным энтузиазмом и ручейком-умом – постоянные персонажи пьес и фильмов.

Вспоминаю свои комсомольские годы – были там и вихрастые, а были и умные, интеллигентные парни без баянов и кепок набекрень. Но такой Алеша уже который месяц не находит для себя исполнителя, хотя ассистенты сбились с ног, а стол мой завален фотографиями молодых артистов, улыбающихся студентов театральных школ. Но все они в нашу журбинскую семью не «лезут», отторгаются, как чужеродная ткань. Мы в отчаянии, обещана награда в виде бутылки лучшего шампанского тому, кто найдет Алешу. И вот на стол ложится новая фотография. Ее принес редактор сценарного отдела Николай Коварский.

– Посмотрите, а вдруг это именно то, что вам требуется.

«То» выглядит на фотографии странно. Тщательно стриженный и причесанный, с вьющимися волосами «мелким барашком» молодой человек. Большие глаза смотрят прямо. По первому впечатлению – не то. Но в нашем положении надо рискнуть. Вызываем. Заходит в группу знакомый ассистент, надеющийся, видимо, получить в конце концов обещанную награду. Мне рассказывают: пришел, удивленно спросил оператора: «Что это в гримерной за парень сидит – носатый, худой, вида никакого, неужели на вашу пробу приехал?»

На следующий день – кинопроба. Оператор рассказывает, и я подтверждаю: парень этот удивительный, совсем на актера не похож, ни минуты на месте не сидит, то прибор помогает передвинуть, то интересуется, как заряжают камеру, то бросается плотнику помогать. Плотник говорит: дельные советы этот парень дает. Оказывается, он на военной службе в Театре Советской Армии был рабочим сцены. Ночью – в казарме, а днем помогал декорации устанавливать. Смотрю, руки у него действительно не нежные, опытные руки, глаза внимательные, в перерыве сидит не в кресле, как другие, а на полу или на ящике с гвоздями. Так появился у нас Алеша Журбин, а когда стал сниматься в первых эпизодах, то стало ясно всем – бутылку шампанского надо немедленно отнести Николаю Коварскому.

Но я меняю игривый тон этих воспоминаний. В лице Алексея Баталова я нашел умного, интеллигентного, способного актера с настоящей мхатовской школой. Критики писали, что Алеша Журбин в исполнении Алеши Баталова открывает совершенно новый характер рабочего, современного, опрокидывающего начисто штамп, установившийся на сцене и в кино, ограниченного энтузиаста, «бодрячка» и танцора. Но молодой актер не только быстро разобрался в технике съемки, суя свой нос и в камеру, в звуковой пульт и во все, что его интересовало вокруг. Он удивительно быстро освоил технику актерской игры в кино, ее специфику, рожденную зоркостью объектива и чуткостью микрофона. Мне сразу понравилось в нем то, что он, будучи верным выучеником мхатовской школы, относится к ней без школярства, гибко и удивительно тонко понимает ее применение к актерскому искусству кинематографа. Он и стал вскоре кинематографическим актером с головы до пят. Его отличные, талантливые работы в картине М. Калатозова «Летят журавли», в «Беге» Алова и Наумова, в «Девяти днях одного года» М. Ромма подтверждают это.

Какими своими качествами и средствами он достиг успеха?

Я думаю, он достиг его потому, что, несмотря на свою театральную школу, а может быть, именно благодаря ей он понял не только высокую ценность слова, но и не менее дорогую цену молчания как действия. Что слова? Их зачастую щедро бросают с экрана в зал, ловко, правдоподобно, легко, будто шелуху от семечек. Глубину переживания очень трудно передать без слов, но это, несомненно, великая особенность кинематографа, открывшего миру крупный план. Этим искусством в совершенстве владеет Алеша Баталов. Он понял и границы перевоплощения, достигаемого особыми, не похожими на сценические средствами.

Алеша снялся в шести моих фильмах («Большая семья», «Дело Румянцева», «Дорогой мой человек», «Дама с собачкой», «День счастья», «В городе С»). И все эти роли я вспоминаю с радостью. Работа сблизила нас, он научился понимать меня с полуслова, я изучил досконально его сильные и слабые стороны, его особое умение молчать, реализовав на опыте мудрость пословицы: молчание – золото. Природа его особого обаяния чисто кинематографическая, она в его глазах, в которых отражается внутренняя жизнь персонажа, невысказанная, а потому особенно глубокая. На этом мы построили роль Гурова в «Даме с собачкой».

Взлет Алеши был поистине стремительным. «Летят журавли» принесли ему мировую славу, многие годы он был для нашего зрителя (да и теперь является) одним из любимых киноактеров. Но и теперь, насколько я знаю, нет в нем ничего «актерского», капризного, нет ничего от «кумира», которому все дозволено. Его руки по-прежнему одинаково умело держат и шариковую ручку, и ключ «на шестнадцать», и рубанок, и пилу. Его верная любовь – машина. И не потому только, что на ней можно с комфортом ездить,