Зоя Космодемьянская. Правда против лжи - Виктор Стефанович Кожемяко

Некрасов продолжал жить в своем доме. А сыновья его (их было несколько!) все стали учителями, и одного из них я знал в детстве очень хорошо.

Когда же годы спустя работал я в рязанской областной молодежной газете, одновременно в другой газете – областной партийной работали два брата Князевы – Георгий Иванович и Андрей Иванович. Сыновья священника. Первый заведовал отделом культуры, был членом Коммунистической партии, второй – фотокорреспондент.

Да подобных примеров у меня на памяти множество, так что вовсе не каким-то разительным исключением был заведующий избой-читальней и библиотекой, а позже и учитель Анатолий Космодемьянский. Однако вернемся к воспоминаниям Любови Тимофеевны про начало 20-х прошлого века – послереволюционное время:

«Вскоре мы с Анатолием Петровичем поженились, и я переселилась в дом Космодемьянских. Анатолий Петрович жил с матерью – Лидией Федоровной – и с младшим братом Федей. Другой брат – Алексей – служил в Красной Армии».

Это опять реальность. И второй сын якобы расстрелянного священника вслед за первым служит в Красной Армии. А молодая семья при выборе, где жить, останавливается на «поповском доме», который вроде бы должен вызвать подозрительность своей «неблагонадежностью».

Но ведь все по-житейски просто и понятно. В семье у Тимофея Семеновича и Мавры Михайловны Чуриковых восемь человек, а здесь в данный момент всего трое. Особой подозрительности, чтобы воспрепятствовала, как видно, не было. Вот и поселились, и жили дружно, хорошо. И отношения между двумя домами – Космодемьянских и Чуриковых – были по-родственному ладные.

Очень обрадовались молодые, узнав, что у них будет ребенок. Почему-то решили, что непременно будет сын, даже имя мальчугану придумывали. Но оно пригодится почти через два года.

«– С дочкой вас, Любовь Тимофеевна, – сказала ходившая за мной старушка. – А вот и сама она голос подает.

В комнате раздался звонкий плач. Я протянула руки, и мне – показали крошечную девочку с белым личиком, темноволосую и синеглазую. В эту минуту мне показалось, что я вовсе никогда и не мечтала о сыне и всегда хотела и ждала именно ее, вот эту самую девочку.

– Назовем дочку Зоя, – сказал Анатолий Петрович.

И я согласилась.

Было это 13 сентября 1923 года».

Повторю: Зоя по-гречески значит жизнь.

Окажется, что она пришла в этот мир, чтобы умереть ради жизни. Но тогда, когда она родилась, конечно же, этого никто не знал…

«Врать нельзя!»

И вот девочка стала расти. Как это было? В каких условиях?

До 1929 года Космодемьянские жили и работали в Осиновых Гаях. А потом, как я уже рассказал, Зоя с радостью приезжала сюда из Москвы на летние каникулы. Четыре года подряд – с 1936-го по 1939-й, каждое лето.

Приезжала именно с радостью и всегда ждала этих поездок. Любовь Тимофеевна приводила запись из ее дневника: «Все дни я только и думаю о деревне. И наконец это сбылось».

Раннее детство среди русской природы подсознательно заложило глубокую любовь к ней. Эти бескрайние поля вокруг, эти деревья, эта речка… А еще – коровы и лошади, козы и куры, сенокос и огород – обыкновенный деревенский быт, тоже вошедший в душу. Игры с братом Шурой, который родился в 1925-м, и с деревенскими подружками.

«Как сейчас вижу ее пятилетнюю, – вспоминала в своей книге Любовь Тимофеевна. – Только что прошел быстрый летний дождь – и снова жарко светит солнце, с высокого неба ветром сметает куда-то далеко за горизонт последние облака, с ветвей еще падают крупные капли, и Зоя бежит ко мне босая по теплым лужам и смеется, показывая, как промокло ее платье…»

Пришли тогда к Зое с Шурой, о чем нельзя не сказать, и русские сказки, которые слушали они, затаив дыхание, в доме у бабушки Мавры Михайловны. «Бабушка была мастерица рассказывать сказки. Она знала их великое множество и умела рассказывать, ни на минуту не оставляя своего дела: вяжет, чистит картошку или месит тесто, а сама приговаривает спокойно, неторопливо, точно думая вслух:

– Бежит лиса по лесу. Видит – на дереве сидит тетерев…»

Не зря воскликнул когда-то Пушкин: «Что за прелесть эти сказки!» И ведь не только занимательностью и красотой народного слова прелестны они, а и воспитательной мудростью. Чтобы с малых лет усваивал ребенок, что такое добро и зло, правда и справедливость, как они борются между собой и как необходимо отстаивать справедливость и правду.

Когда Зоя совершит свой подвиг и поэт Маргарита Алигер напишет пронзительную поэму о ней, она назовет свое произведение «Зоя». А вот инсценировка поэмы, поставленная во многих театрах, получит название «Сказка о правде». Смысл в том, что невероятное, казалось бы, стало правдой в героическом поведении совсем юной девушки. И в том, что погибла она за правду. Такой сформировался характер. С детства.

«Как-то Шура разбил чашку, но не сознался, – запомнилось матери. – Зоя посмотрела на него в упор и нахмурилась:

– Зачем говоришь неправду? Врать нельзя! – строго сказала она со всей убежденностью своих неполных восьми лет».

Откуда убежденность, что так должно быть, а не иначе? Во многом, конечно, от родителей. Вряд ли можно научить детей жить по правде, если родители погрязли во лжи.

У Зои с Шурой оказались прекрасные родители. Которые сами старались жить в соответствии с тем, что хотелось видеть им в дочери и сыне.

Себе Любовь Тимофеевна, понятно, в книге характеристики не дает – мы сами составляем ее образ по ходу воспоминаний, а про мужа, каким он был, пишет немало. Выделю, на мой взгляд, самое главное:

«Односельчане очень любили и уважали Анатолия Петровича, доверяли ему, советовались с ним по семейным и иным делам, а уж если надо было выбрать надежного человека в ревизионную комиссию – проверить работу кооперации или кредитного товарищества, неизменно говорили: “Анатолия Петровича! Его не проведешь, он во всем разберется”… Он был на редкость правдив и прямодушен. Если кто-нибудь приходил к нему за советом и он видел, что человек этот неправ, он не задумываясь говорил:

– Неправильно ты поступил, я на твою сторону не стану…

“Анатолий Петрович никогда душой не покривит”, – нередко слышала я от самых разных людей».

Чем год сибирский запомнится

Видимо, не случайно Любовь Тимофеевна подчеркивает эту редкостную правдивость мужа перед той главой своей книги, в которой рассказывается об их переезде в Сибирь. Это было в 1929 году. Около года они жили в селе Шиткино (ныне Иркутская область), учительствуя в местной школе, куда получили направление в районном отделе народного образования. И вот этот факт после свержения Советской власти,