Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

українського націоналіста, известных как Декалог українського націоналіста или «Декалог ОУН». В Декалоге Ленкавского границы между идеологией и религией были размыты, но по сути можно сказать, что в этом тексте религиозная мораль подрывалась идеологической аморальностью (в связи с появлением «новой религии, религии украинского национализма»)280.

Хотя не каждый молодой член ОУН, как Бандера, был выходцем из семьи священника, молодежь Галичины воспитывалась в обществе, для которого религия была неоспоримой системой ценностей. В этих условиях религия

была эффективным средством, с помощью которого формировались основы и структуры идеологии. В дальнейшем стирание граней между религией и национализмом (фактически — размывание религиозных основ идеологией) было действенным способом изменения морали целой религиозной группы. В своем первоначальном варианте седьмая заповедь Декалога Ленкавского гласила: «Не бойся пойти на найбільший злочин [наибольшее преступление], если это требуется на благо дела [добро Справи]». Позднее слова «наибольшее преступление» заменили словами найнебезпечніший чин [опаснейшее действие]281. Первая заповедь Декалога Здобудеш Українську Державу, або загинеш у боротьбі за Неї была заимствована из «Самостийной Украины» Михновского, в которой он писал: Ми в останнє виходимо на історичну арену, і або поборемо, або вмремо. В Декалоге Ленкавского жизням украинских националистов и их «врагов» не придавалось никакой ценности. Убийство во имя нации или по «правильной причине» объявлялось моральным и желательным поступком282.

Другими списками правил и принципов, которые рассматривались как дополнение к Декалогу, были 12 прикмет характеру українського націоналіста и 44 правила життя українського націоналіста. В 12 прикметах... указавалось, что украинский националист должен быть честным, отважным и осторожным, что означает «строго придерживаться конспиративных правил». 44 правила... были написаны Зеноном Коссаком в тюрьме. В правиле №14 автор взывал к совести читателя: Будь свідомий того, що Ти є співвідповідальним за долю цілої Нації. В правиле №40 Коссак усилил свою националистическую аргументацию с помощью расистских мотивов: Ціни високо материнство як джерело продовження життя. З Твоєї родини створи кивот [ковчег] чистоти раси Нації283.

Еще одной важной чертой украинской националистической идеологии был культ войны и смерти, в том числе убежденность в том, что политические проблемы могут и должны быть решены путем войны. Украинские националисты считали, что, не сумев создать свое государство после Первой мировой, им, во-первых, нечего терять, а во-вторых, есть за что бороться. Каждый член ОУН, павший от рук «врагов» или «оккупантов», будет считаться погибшим смертью мученика и впоследствии станет национальным героем. Убийство врагов должно стать доблестным, правильным и героическим поступком, поскольку этого требует дело освобождения Украины. Основные функции культа войны и смерти заключались в том, чтобы интегрировать насилие в повседневную жизнь и избавить человека от страха смерти, который преследует его, когда он совершает убийство или грабеж. Песня Марш бойовиків иллюстрирует отношение ОУН к войне, смерти, героизму и к «боли о потери Украины»:

Мы родились в великий час,

/Зродились ми великої години,/

Из пожаров войны, из пламени огней,

/З пожеж війни і з полум'я вогнів,/

Воспитывала нас боль по утрате Украины,

/Плекав нас біль по втраті України,/ Мы сыты были гневом и злостью на врагов.

/Кормив нас гнів і злість на ворогів./

И вот идем в жизненном бою,

/1 ось ідем у бою життєвому/

Крепкие, твердые, несокрушимые, словно гранит,

/Міцні, тверді, незламні мов граніт,/

Ибо плач не дал свободы еще никому,

/Бо плач не дав свободи ще нікому,/

А кто борец, тот обретает мир.

/А хто борець, той здобуває світ./

Не хотим ни славы, ни оплаты,

/Не хочемо ні слави, ні заплати./

Оплатою нам радость борьбы,

/Заплатою нам радість боротьби!

Слаще нам в бою умирать,

/Солодше нам у бою умирати,/

Чем в путах жить, словно рабы.

/Ніж в путах жити, мов німі раби./

Хватит нам руин и сокрушений:

/Доволі нам руїни і незгоди:/

Не смеет брат на брата идти в бой!

/Не сміє брат на брата йти у бій!/

Под желто-голубым знаменем свободы

/Під синьо-жовтим прапором свободи/ Объединим весь свой народ.

/З’єднаєм весь великий нарід свій./

Великую правду, єдиную для всех

/Велику правду для усіх єдину/

Наш гордый клич несет народу:

/Наш гордий клич народові несе:/

Отечеству будь верный до погибели,

/Вітчизні будь ти вірний до загину,/ Нам Украина превыше всего!

/Нам Україна вище понад усе!/

Ведет нас в бой борцов упавших слава.

/Веде нас в бій борців упавших слава./

Для нас закон наивысший - есть приказ:

/Для нас закон найвищий - то наказ:/

«Соборная Украинская держава -

/«Соборна Українськая держава - / Сильная и единая, от Сяна до Кавказа.

/Міцна й одна від Сяну по Кавказ./284

Пропагандисты и идеологи УВО и ОУН, в том числе Степан Бандера, часто инструментализировали и сакрализировали имена погибших националистов, с тем чтобы вызвать у своих соратников чувство мести и избавить их от страха перед самопожертвованием. Подобная инструментализация имен погибших бойцов является типичной для многих фундаменталистских и фанатичных движений285. Первой националисткой, ставшей впоследствии знаменитой мученицей и героиней, была Ольга Басараб из УВО. Ночью 12 февраля 1924 г. она повесилась в тюремной камере (по другой версии - умерла от пыток во время допроса). Согласно украинскому героическому нарративу, она покончила с собой, опасаясь, что под пытками ее заставят раскрыть оргсекреты. Естественно, в героическом нарративе не упоминается, что ранее Басараб выполняла шпионские поручения по заданию абвера286. Годовщинам гибели Басараб регулярно уделяли внимание Сурма и Розбудова нації (официальные периодические издания УВО, а позднее - ОУН), прославляя ее героизм и самопожертвование в стихах и прозе (ил. 52)287. Культ Басараб, как и культы других погибших националистов, не ограничивался пропагандой ОУН. В честь Басараб устраивали церковные службы, которые посещали многочисленные группы людей. Лозунги с упоминанием ее имени («Слава украинской революции! Долой польскую оккупацию! Слава Басараб!») можно было увидеть и в общественных местах288.

Самыми известными мучениками межвоенного периода были Василий Билас и Дмитрий Данилишин, предпринявшие 30 ноября 1932 г. (вместе с десятью другими членами ОУН) попытку ограбления почтового отделения в Грудеке-Ягеллонском (сейчас - г. Городок Львовской обл.). В ходе этой операции оуновцы (ил. 274) ранили восемь человек, один из которых скончался. Также были ранены пятеро грабителей, а еще Двое - Юрий Березинский и Владимир Старик (ил. 31) - по ошибке были убиты другими членами ОУН. Данилишин и Билас сбежали с места происшествия. Убегая, Данилишин застрелил полицейского, Потребовавшего предъявить документы. Полиция распространила слух

о том, что нападавшие, которые якобы ограбили украинский кооператив и убили управляющего, были поляками. Украинские крестьяне, задержавшие Биласа