О годах в дипломатии с долей сарказма - Владимир Ельбаздукович Ваниев

принципом ротации председательствовал и соответственно занимал упомянутую виллу представитель Советской Украины. Став «незалежным», он не только не покинул занимаемую площадь, но и попытался выселить из расположенного рядом жилдома семьи российских сотрудников представительства.

Сам я на этой вилле не бывал, но по словам руководителя нашей группы в представительстве, который приходил ко мне с жалобами на украинского узурпатора, это действительно старинное здание, изобилующее разного рода предметами антиквариата. Чем закончилась эта тяжба, продолжавшаяся до моего отъезда, не знаю, но почему-то думаю, что упомянутый антиквариат благополучно перекочевал на дачку где-то под Киевом.

В погоне за Министром

Визит Президента России в Австрию все же состоялся. Но это был уже Президент В.В. Путин. А произошло это в феврале 2001 года. С этим визитом связан еще один, весьма примечательный эпизод в моей дипломатической службе.

Прибыв наутро после прилета делегации на работу в Посольство, я узнал от дежурного, что был звонок из приемной первого зам. министра А.А. Авдеева с требованием ко мне срочно связаться с ним. Я, естественно, сразу же позвонил и был соединен с ним. Вместо приветствия Александр Алексеевич грозно поинтересовался, почему я не выполняю его указаний.

В чем суть вопроса я узнал позже. Как выяснилось, моя вина заключалась в том, что направленные из МИДа материалы к возможной беседе с Президентом Латвии Вайра Вике-Фрейберга (она пребывала в это время в Вене) мне надлежало вручить Министру для доклада Президенту. Я же, не зная об этом, выезжая на встречу делегации в аэропорт, дал указание заведующей канцелярией, в случае поступления каких-либо материалов, передать их прибывшему в составе передовой группы заместителю начальника Управления по внешней политике Администрации Президента, что она и сделала. В данный же момент, в завершение разговора, я получил указание найти Министра и извиниться перед ним за мою вроде как оплошность. Указание руководства надо выполнять.

По программе визита Президент в этот день вылетал в Тироль, а Министр возвращался в Москву. Вызвав машину, я помчался в отель «Империал» и стал дожидаться Министра в холле. Вскоре он вышел из лифта и, поприветствовав, стремительно направился к машине, которая помчала его в аэропорт. Я – в свою, и следом за ним. Догнав его в «Швехате», я было кинулся к нему, но меня опередил Президент Башкортостана Муртаза Рахимов, который уволок его в один из VIP-залов.

Я совсем уже было потерял надежду выполнить указание, но, к счастью, меня и двух постпредов пригласили к трапу (Посол в это время сопровождал Президента). Пожимая руку на прощание, Министр поинтересовался, все ли в порядке, на что я дал отрицательный ответ. Министр насторожился, но когда я пояснил в чем дело, облегченно вздохнул и, произнеся непечатную фразу, взбежал по трапу. Вздохнул и я – указание выполнено.

Пока я гонялся за Министром, мне пришел на память случай, рассказанный моим дядей Эльбертом. Будучи учащимся Владикавказского кадетского корпуса, он получил увольнительную и, побывав в гостях у своих тетушек, которые угостили его осетинскими пирогами, возвращался в казарму. Вдруг, на мосту через Терек его окликнул какой-то штабс-капитан и приказал подойти. Взглянув на кадета, он сделал ему замечание (за что, не помню) и приказал по прибытию в казарму доложить дежурному офицеру о заслуженном наказании. Дядя шел в казарму со слезами на глазах, а по прибытии доложил о случившемся и был наказан. Не знаю, почему мне это припомнилось именно тогда, видимо, напросилась определенная аналогия.

Марш-бросок

Прием в Посольстве по случаю Дня России 12 июня 1999 года подходил к концу, когда меня неожиданно позвали к телефону в приемную Посла, где я получил важную информацию. Возвратившись в зал, где еще гуляли наиболее выдержанные гости, я взял микрофон и громогласно объявил:

– Господа. Минуту внимания. Хочу объявить. Наши войска вошли в Приштину.

Наступила полная тишина, во время которой кто-то шепнул мне на ухо:

– Ты что, пьяный?

– Повторяю: наши войска вошли в Приштину.

Через мгновенье стены старинного дворца Посольства огласились таким громогласным «Ура!», которого они в своей истории никогда не слышали.

Всем понятно, что речь шла о марш-броске наших десантников с участием майора Юнус-Бека Евкурова, нынешнего Президента Ингушетии.

Будучи осетином и ежедневно отслеживая в ютубе накал страстей в отношениях между двумя народами, могу сказать, что военные подвиги и политическая деятельность не всегда получают одинаковую оценку.

Сегодня все чаще приходит на ум еще одна историческая реминисценция, связанная с генерал-лейтенантом А.П. Фидаровым. Мой дядя, уже упомянутый кадет, оставил мне общую тетрадь с записями, посвященными роду Фидаровых, в том числе генералу. Кроме тетради мне досталась копия его Послужного списка, полученного из Центрального Государственного Военно-исторического архива СССР за период до 1914 года (тогда более поздняя информация не предоставлялась).

Две графы этого списка заслуживают особого внимания. Вторая – Ордена и знаки отличия, в которой перечислены такие награды, как ордена Анны, Владимира, Святослава различных степеней, золотое оружие с надписью «За храбрость», из иностранных – персидский Льва и Солнца, прусский Короны, турецкий Меджидиэ, персидская сабля, усыпанная алмазами и др. В свою очередь, в графе четвертой – Какого вероисповедания – значится – магометанского.

Одну из упомянутых записей в общей тетради привожу дословно с сокращениями:

«Между ингушами и жителями сел Старый Батакаюрт и Ольгинское издавна были распри из-за грабежей и убийств.

Однажды батакаюртовцы надругались над муллой и престарелыми женщинами. Когда гнев достиг высшего предела, ингуши, подстрекаемые религиозными руководителями, ибо они фанатики, собрались большой массой и обрушились на Старый Батакаюрт, разгромили и сожгли его.

Это было в начале марта 1918 года. Вскоре ингуши подготовились к такому же удару на Ольгинское. Не помню кто, но кто-то из Беслана прибыл к А. Фидарову и сообщил ему об этом. Недолго думая, дядя решил немедленно ехать туда и тушить пожар. Он приказал моему отцу запрячь брек (открытый фаэтон). Мой отец Абдурахман и Козырев Анибал поехали в Ингушетию в Базоркино через Далаково. Из Далаково захватили с собой пользующегося большим уважением старика Дохкильгова Бони.

Рассказывал отец: Когда мы прибыли на площадь в Базоркино, то кадий (священное лицо) уже благословил ингушей, и они 10-тысячной массой двинулись в поход на Ольгинское. Ингушская интеллигенция была против этого, ибо они дружно жили с осетинами Ольгинского, но с разъяренной массой, подстрекаемой муллами, они ничего не могли поделать.

Брек (фаэтон) отец загнал в гущу 10-тысячной массы и Бони Дохкильгов начал выкрикивать по-ингушски, что приехал Ир Иналар, послушайте его. То же самое говорили и ингушские офицеры. Толпа приостановилась. Ингуши направили на дядю, отца и других винтовки.

Дядя начал говорить: какие могут быть между нами разногласия,