Пролог. Документальная повесть - Сергей Яковлевич Гродзенский

на год и один месяц. И в течение этого времени мы тесно общались и почти каждый день перезванивались. Как же он хорошо отзывался о Якове Давидовиче Гродзенском и вообще остался в моей памяти человеком исключительной доброты и такта. Еще он отличался от других товарищей по несчастью отца тем, что не считал мои занятия шахматами пустой тратой времени и бесполезным расходованием умственной и нервной энергии, а делом серьезным и полезным.

Я обратил внимание, что опять-таки в отличие от других жертв культа личности Пергамент не изменил своих взглядов, оставаясь ленинцем и троцкистом. Имя «Льва Давидовича» он всякий раз произносил с придыханием. А об одном общем знакомом Эльконе Григорьевиче Лейкине сказал, что «человек, конечно, знающий, очень начитанный, в целом неглупый, но он – зиновьевец». «Зиновьевец» было сказано с легким пренебрежением, хотя на дворе уже стояли 1970-е годы…

С бывшим зиновьевцем Эльконом Георгиевичем Лейкиным (1902–1986) я был хорошо знаком. Много раз виделся и в Рязани, и в Москве. Его женой в то время была Нина Аркадьевна Оранская – математик, бывший преподаватель математики в Институте стали и сплавов, и можно сказать, что мы дружили семьями.

Элькон Георгиевич был экономистом с дипломом Института красной профессуры, который окончил в 1927 году. Это было специальное высшее учебное заведение ЦК ВКП(б), созданное с целью подготовки высших идеологических кадров партии и преподавателей общественных наук в вузах. В числе профессоров были видные большевики Н. И. Бухарин, М. Н. Покровский, А. В. Луначарский, Е. М. Ярославский, К. Б. Радек. Периодически с докладами выступали И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий, Г. Е. Зиновьев, Л. М. Каганович, М. И. Калинин и др.

Острый недостаток преподавателей-большевиков способствовал привлечению профессоров других политических взглядов, в том числе бывших меньшевиков. Таким образом, молодой Элькон наслушался самых разных мнений и в итоге оказался сначала участником зиновьевской (ленинградской), а затем троцкистско-зиновьевской (объединенной) оппозиции.

«Меч правосудия» ударил очень скоро. В 1928 году за принадлежность к троцкистско-зиновьевскому блоку его исключили из РКП(б), в которой он состоял с 1918 года (вступил в партию большевиков в 16 лет!). Был дважды репрессирован – в 1935 году и в 1947 году (содержался в Лефортовской и Сухановской тюрьмах), почти двадцать лет провел в лагерях и ссылках. Родители его погибли в Минском гетто в 1941 году.

В своих написанных на склоне лет работах, опубликованных под псевдонимом А. Зимин, подвергал критике сталинизм, считая его извращающим «самые основы ленинизма» и изгоняющим «ленинизм как из дел мировой борьбы за социализм, так и из дел русской социалистической революции»[40]. Он был эрудитом, говорил, что в лагере у него была кличка Лексикон.

Элькон Георгиевич был человеком крайне общительным, легко сходился с людьми. Например, через моего отца познакомился с В. Т. Шаламовым и профессором Рязанского медицинского института Л. Н. Карликом. Был всегда улыбчив и очень смешлив. Весело рассказывал, что в 1947 году в Лефортовской тюрьме он считался настолько опасным преступником, что в баню его водили, надев на голову мешок, чтобы он ничего не видел. После реабилитации регулярно, как на работу, ходил он в Ленинскую библиотеку, где все, начиная от гардеробщиц и обслуживающего персонала, знали его, обращались по имени и всегда радовались его появлению.

Когда-то Элькон Георгиевич был любимым учеником Н. И. Бухарина, который выделял его как наиболее талантливого среди своих питомцев. И еще он был настоящим оппозиционером. В отличие от других знакомых отца ветеранов ГУЛАГа, давно разочаровавшихся в идеях построения коммунизма, Лейкин продолжал поддерживать мировую революцию как залог построения действительного социализма в СССР и единственное условие для выживания человечества.

Будучи весьма покладистым человеком в бытовых вопросах, он легко соглашался с чужим мнением, если речь шла и об оценке произведений искусства (был киноманом и живо обсуждал актеров и режиссеров). Но если возникала полемика по политическим вопросам, становился непримиримым. Помнится, он у нас дома схлестнулся с Л. С. Дулькиным, когда тот высказался нелестно о вожде Кубинской революции Фиделе Кастро. А видели бы вы, насколько нетерпимо относился чистокровный еврей Лейкин к сионистам и буквально неистовствовал по поводу «агрессивной политики Израиля».

Многое из этого противоречило моим убеждениям, но я ведь описываю пролог своей жизни. А к отцу моему он относился очень хорошо. И, узнав от общих знакомых о его смерти, прислал трогательное соболезнования:

«Дорогой Сережа!

Так получилось, что поздно, и с разных сторон сразу, дошла до меня горестная весть. При встрече расскажу, кем был Яков Давидович для меня и что в существенной части моей жизни образовалась пустота, которую уже никто не заполнит. Ваше горе есть ваше горе, и никто не может его разделить.

Но мне требуется, чтобы вы знали, что это и мое горе. Больше сейчас не могу писать. Скажу лишь, что он оставил нам свое чистое и прекрасно-стеснительное жизнелюбие, и этому его удивительному и неиссякаемому жизнелюбию мы должны быть верны.

Когда возникнет душевная потребность, напишите – и мы договоримся о встрече.

Обнимаю вас, дорогой. Э. Лейкин. 28.02.1971».

Во время своего второго лагерного срока в Воркутлаге Я. Д. Гродзенский близко сошелся с выдающимся химиком-органиком Георгием Леонтьевичем Стадниковым (1880–1973). Несмотря на то, что Стадников был на добрых четверть века старше и относился к другому поколению, с Яковом установились приятельские отношения, при обсуждении многих актуальных для того времени вопросов они оказывались единомышленниками.

В 1941 году они содержались в одной перенаселенной тюремной камере. Я. Д. Гродзенский вспоминал, что, когда по радио объявили о начале войны, все сокамерники запаниковали, предвидя немецкий победоносный «блиц-криг», Георгий Леонтьевич громко с пафосом произнес: «Вот, теперь Германия точно проиграет войну».

Судьба этого ученого трагична. Еще в молодости он добился выдающихся успехов в науке. Совместно с Н. Д. Зелинским в 1906 году открыл реакцию получения альфа-аминокислот. Разработал органическую теорию происхождения угля и нефти. В 1920 году ученый первый раз подвергается аресту. Из Одессы его препровождают в Москву в распоряжение ВЧК, в августе того же года он был передан в Высший совет народного хозяйства с условным приговором к расстрелу и направлен в один из столичных научных институтов. В 1922 году по постановлению правительства приговор снят.

Тридцатые годы были очень продуктивными для Георгия Леонтьевича, в это время вышли его книги и учебники для студентов вузов «Химия угля», «Химия горючих сланцев», «Химия коксовых углей», «Ископаемые угли, горючие сланцы, асфальтовые породы, асфальты и нефти», «Анализ исследования углей». Тогда же профессор принимал участие в составлении «Технической