Екатерина II. Как пополнялись и тратились личные средства. Кошелек императрицы - Игорь Викторович Зимин

дамских мундиров красной на рабронты, лосиной на юбки и голубой на выкладку. Цветы против образцов. Но кто хочет из какой материи другой построить, однако сходством с образцом, оставляется на произвол. Касательно до выкладки, быть не более двух вершков», т. е. из текста следовало, что цветочные узоры запрещались, нижние юбки – бело-серые или телесно-бежевые («лосинные»), из красного шелка дозволялось шить робронды, или роброны[162], широкие платья с распашными юбками. Украшать мундирное женское платье дозволялось только «бейками» – полосочками голубой ткани в виде окантовки. В зависимости от ранга дамы могли отделать кантик на груди блестками или серебром.

Иркутскому и колыванскому дамскому мундиру «шитье серебром и блестками оставляется, кроме обер-офицерских жен, у которых накладка должна быть без украшений; на сем платье цвета из голубых лент». 1784 г.

В именном указе от 9 апреля 1784 г. вновь повторялось требование о «сокращении роскоши», и цветовая гамма для губерний прописывалась детально. Например, для «Северной полосы. Санкт-Петербургской губернии. Кафтаны светло-синего сукна, лацкены, воротник и обшлага черные бархатные; подбой черный, камзол белый, пуговицы желтые» [163]. При этом в указе о женских мундирах не упоминалось.

В именном указе от 6 мая 1784 г. вновь упоминалось о стремлении императрицы к «сокращению излишней роскоши» и повторялось, что «дозволяется каждому наместничеству присвоить особые цвета для платья находящимся там у дел, тако ж дворянству и гражданству». Кроме этого, упоминалось, что к эскизам мундиров императрица лично приложила руку: «Мы препроводили в Сенат Наш рисунки с описанием, для лучшей ясности в исполнении» и указывалось, что женские мундирные платья цветов своей губернии должны иметь место: «…вводить оные в употребление для обоего пола жительствующих в губернии, вам вверенной, предпочтительно всякому излишнему наряду и украшению»[164].

Удивительно, но эти в общем-то камерные указы императрицы вызвали европейский резонанс, в том числе и в Париже. Екатерина II писала М. Гримму: «Итак, мой указ о реформе в уборах и украшениях, заставивший забыть даже мир, пришел очень кстати, когда кошельки были пусты, а счеты значительны, и произвел только философское разсуждение. Уверяю Вас, я того не ожидала: я так привыкла, что у Вас обо мне и о моей стране говорят дурно, что не могла предположить, чтоб могли думать иначе»[165].

В 1788 г. Екатерина II в одном из писем к князю Н.Б. Юсупову упоминает о дамском мундирном платье. Отвечая на вопрос князя: «Какой рисунок для робы княгине Габриели?», императрица отвечает: «Установленный для платья дам Московской губернии» [166].

Однако этот посыл, в женской его части, оказался практически нереализованным. В 1796 г. императрица ушла из жизни, и идея женских мундирных платьев для дам была похоронена вплоть до 1830-х гг., когда Николай I возродил этот тренд исключительно в дворцовом его варианте.

Греческое платье

В последние годы царствования Екатерины II при Российском Императорском дворе распространяется французская мода одеваться в «греческом вкусе». После революции во Франции на смену тяжелой парче приходят легкие полупрозрачные «газовые» ткани, которые стали основой «греческого стиля». Для России это не просто мода – это уже политика. Особенно с учетом того, что Екатерина II присоединилась к антифранцузской коалиции (1792 г.).

Казалось бы, французская мода должна быть изгнана из Зимнего дворца. Однако у императрицы свой взгляд на политическую подоплеку этой моды. Для нее греческое платье ассоциировалось, прежде всего, с «греческим проектом» – проектом превращения Стамбула в Константинополь. Проектом, «под который» она в 1779 г. назвала своего второго внука – Константином. Проектом – шагом, к которому стало присоединение Крыма. Проектом, о котором она часто говорила со своим ближайшим окружением: «Молдавию и Валахию оставить независимою, для будущей Греческой империи, под названием Дакия» (21 апреля 1788 г.)[167]. Кроме того, она учитывала, что за спиной Османской империи традиционно стояла Франция, которой после революции не до турок.

Поэтому императрица время от времени появлялась на дворцовых маскарадах в греческом платье. Напомним, что идея вполне официальных мундирного и русского платья также «выросла» из маскарадных одеяний. Но официальным платьем Императорского двора греческое платье стало только в 1793 г., когда к свадьбе Александра Павловича его невесте сшили не только несколько пар русского платья, но и несколько пар греческого. Вышивальщик Форш расшил три пары «дамского греческого платья, одно серебряною битью, а два разноцветными с шелками». Портной Дьячков сшил «тринадцать пар греческого платья, в том числе вышитых одно серебряною битью, два шелками и 10 с золотыми серебряными и шелковыми золото с серебром бахромочками». Бахромщица вдова Анна Штуд сделала «приборы на убор» для тринадцати греческих платьев [168]. Отметим, что лаконичные греческие платья были относительно не дороги. Без учета вышивки и отделки одно платье в среднем стоило 12 руб. Юбка на фижмах стоила дороже…

Только после этой свадьбы, 13 и 16 февраля 1794 г., придворным дамам предписали являться на балы в Эрмитаже в греческом платье: «Как Ея Величество, так и Их Высочества великие княжны, изволили быть в греческом платье»[169]. С января 1795 г. по ноябрь 1796 г. греческое платье использовалось как вариант обязательной формы одежды Императорского двора почти десять раз.

Готовые платья

Казалось бы, нужды в приобретении готовых платьев у Екатерины II не имелось. Однако в денежных документах по комнатной сумме упоминается, что императрица оплачивала и готовые, привозные платья, включая и другие «галантерейные товары». А поскольку императрица могла только выбирать, то она периодически писала А.В. Олсуфьеву: «Пришлите мне завтра всякого рода галантерейные вещи, мужские и женские. 12 апреля 1774 г.»[170]. Приобреталась «галантерея» и в качестве личного подарка: «Адам Васильевич, пришлите ко мне всякие хорошие вещи для мужчины годныя. 30 сентября 1774 г.»[171].

Наряду с тканями, из-за границы привозили и готовые туалеты. По крайней мере, когда речь шла о невестке Екатерины II великой княгине Наталии Алексеевны, которая приобрела в Париже в долг «товаров и платьев» на 25 762 руб. После смерти великой княгини Екатерина II весь год выплачивала поставщикам эти деньги. В декабре 1777 г. императрица распорядилась перевести «в Париж к здешнему министру князю Барятинскому 33 184 ливра, для удовольствия там кредиторов, за высланные для блаженная памяти великой княгини Наталии Алексеевны, а отсюда опять в Париж возвращенные разные уборы 7632 руб.», удивительно, что часть «разных уборов» великой княгини после ее смерти вернули в Париж.

О том, что российские аристократки покупали готовые платья, в том числе и русские платья (Habitde Cour russe – русское придворное