И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский

любит фотографировать людей, его жанр – психологический портрет.

Не раз мы вместе отправлялись с ним «делать материал». Я расспрашивал, записывал, Сергей снимал. Так мы побывали в доме Виктора Шкловского, в доме Георгия Шенгели, в доме Сергея Бондарина.

Работать с Калмыковым – огромное удовольствие. Мягкий, интеллигентный, думающий, он не просит героя «принять позу», его как бы нет. Но он есть, все видит, слышит, сопереживает – потом это отразится в фотографиях.

Калмыков из тех, кто умеет дружить. С замечательным человеком, писателем Сергеем Бондариным и с его женой, художницей Генриеттой Адлер Серёжа дружил многие годы. И результат – десяток психологических портретов. Мне все нравятся, но люблю тот, где Сергей Александрович Бондарин сидит на склоне у Малого Фонтана, приехал на встречу с морем своей юности…

А ещё Сережа Калмыков – весёлый человек.

Когда-то это ощутил Семён Лившин и затащил Сергея в авторскую группу команды КВН. И тогда вместе с Валей Крапивой, Юрой Воловичем он продуцировал шутки, над которыми смеялась вся страна.

Пять лет назад, когда Калмыков отметил 80-летие, в Литературном музее состоялась выставка его фотографий. Хорошая выставка. А после сотрудницы музея сделали веселые фотографии с именинником. И кто там поймет, кому 40, а кому 80…

Но Сергей Калмыков не только фотографирует, он иногда и пишет. Заставить, правда, его нелегко. Но результат того стоит.

Вот и сейчас помню, что попросил Калмыкова, он написал про свои встречи с Ниной Грин, женой Александра Грина. Обязательно опубликуем.

А вообще-то нужно, молодой-молодой, но пора собрать Калмыкову свои публикации из газет и журналов, свои фотографии и издать книгой. Чтоб осталось.

Рядом с Сергеем его жена – Галя. И так многие годы. Не просто муза, единомышленница. И всегда рядом – друзья. Это отличное качество – уметь дружить.

Пытаюсь вспомнить, когда познакомился с Сергеем. Может быть, у Блещунова – мы оба были завсегдатаями этого гостеприимного дома. Может быть, на средах у художника Олега Соколова. Но вот что точно – мы оба были слушателями «необъявленного концерта» Булата Окуджавы в библиотеке на Преображенской.

Кстати, и родился Сергей Калмыков в один день с поэтом, бардом Александром Галичем.

Вспомнил, что в дни нашей юности радио любило дарить своим слушателям на день рождения – музыкальные, песенные подарки.

Я, конечно, не Всесоюзное радио. Но, почему мне не пожелать Сергею прослушать балладу Галича. К примеру – «Памяти Бориса Пастернака»

Разобрали венки на веники,

На полчасика погрустнели…

Как гордимся мы, современники,

Что он умер в своей постели!

И терзали Шопена лабухи,

И торжественно шло прощанье…

Он не мылил петли в Елабуге

И с ума не сходил в Сучане!

Даже киевские письмэнники

На поминки его поспели.

Как гордимся мы, современники,

Что он умер в своей постели!..

И не то чтобы с чем-то за сорок —

Ровно семьдесят, возраст смертный.

И не просто какой-то пасынок —

Член Литфонда, усопший сметный!

Ах, осыпались лапы елочьи,

Отзвенели его метели…

До чего ж мы гордимся, сволочи,

Что он умер в своей постели!

«Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела…»

Нет, никакая не свеча —

Горела люстра!

Очки на морде палача

Сверкали шустро!

А зал зевал, а зал скучал —

Мели, Емеля!

Ведь не в тюрьму и не в Сучан,

Не к высшей мере!

И не к терновому венцу

Колесованьем,

А как поленом по лицу —

Голосованьем!

И кто-то, спьяну, вопрошал:

– За что? Кого там?

И кто-то жрал, и кто-то ржал

Над анекдотом…

Мы не забудем этот смех

И эту скуку!

Мы – поименно! – вспомним всех,

Кто поднял руку!..

«Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку…»

Вот и смолкли клевета и споры,

Словно взят у вечности отгул…

А над гробом встали мародёры

И несут почётный ка-ра-ул!

А может, предпочтёшь что нибудь более весёлое – «Облака плывут в Абакан». И я не против. Вольному – воля.

Лучший из редакторов

Борис Деревянко. День рождения. Годы проходят, а работа в «Вечерке» помнится. Повторяю пост, написанный в прошлом году, к его 80-летию. Ничего не хочу изменять.

Сегодня, 6 октября 2018 года исполнилось бы 80 лет Борису Деревянко, редактору «Комсомольской искры», затем «Вечерней Одессы», моему лучшему редактору.

Эта фотография Миши Рыбака в моём альбоме – из любимых. Борис Деревянко, Юрий Михайлик и я, выскочив из «Комсомольской искры» идем по Пушкинской принять то ли 50 грамм коньяка, то ли по чашке кофе.

Мы веселы, энергичны, мы делаем лучшую в области (в этом мы все были убеждены тогда, а я и сейчас убеждён) газету. И никакие беды нам не страшны.

Этой фотографии полвека. Кто из нас мог думать тогда о восьмидесятилетии? Это возраст патриархов, о котором и не мечтали. Но вот в ноябре этого года в Австралии отметит 80-летие Юра Михайлик, мне в декабре – 82 года, а Деревянко не дали отметить шестидесятилетие.

В 1965 году, придя в «Комсомольскую искру», я познакомился с Борисом. Он работал в отделе сельской молодежи, меня приняли на полставки в отдел культуры (точнее – такого отдела не было, был идеологический отдел, которым руководил Саша Варламов, но внутри были как бы подотделы).

Прошло несколько лет. Деревянко стал редактором, а я и.о. заведующим отделом. А как же иначе? Еврей, беспартийный, инженер по образованию… Впрочем, меня это устраивало. И Деревянко тоже. Так мы прошли вместе почти тридцать лет.

Оглядываясь назад, могу сказать, что Борис был редактором от Бога. Он многому научился у своих редакторов – Э. Григорьянца, И. Лисаковского, у ответсекретарей – З. Могилевского, В. Брудного.

Он научился высоко ставить планку – газета должна быть читаемой, обсуждаемой, газета должна быть неудобной власти.

Во имя этого он легко, как бы с улицы, брал в штат сотрудников, если их рекомендовал отдел. Так я привел Диму Романова, Сёму Лившина, Юру Макарова… И они стали костяком газеты.

Многие вспоминают, что у Деревянко был трудный характер. Это так. Но главное для него была работа, и во имя работы он мог «обуздывать» себя, поддерживать других

Если бы я попытался вспомнить всех