Митрополит Антоний Сурожский. Биография в свидетельствах современников - Евгений Святославович Тугаринов

приходов, которые принимали средства для финансирования своей деятельности.

Однажды он сказал: «Я не приму в Сурожскую епархию священника, который является советским гражданином». Он был глубоко русским, при этом преданным Московской Патриархии. Однако когда Солженицын уехал из России и появилось письмо в газете «Таймс», подписанное заместителем Патриарха, митрополитом Серафимом[33], в котором говорилось, что они не рассматривают Солженицына как верного члена Русской Церкви, то через несколько дней появилось ответное письмо митрополита Антония. Владыка выражал глубокое несогласие с митрополитом Серафимом, полагая, что его мнение крайне ошибочно, и, наоборот, оказывал поддержку Солженицыну как патриоту и верному члену Русской Церкви. Но это лишь показывает, что он продолжал быть твердым как в своей преданности Московскому Патриархату, так и в своей независимости от советской власти.

В связи с этим я хотел бы вспомнить его слова, которые он однажды сказал мне о Зарубежной Церкви: «Я их уважаю, хотя думаю, что они не правы, но они были стойкими в своей позиции». Он говорил, что не мог уважать другие юрисдикции таким же образом, например, приход в Париже под Вселенским Патриархатом или православный приход в Америке, несмотря на то, что они были лояльными к Московскому Патриархату. Всем им он предпочитал Зарубежную Церковь. Его слова кажутся интересными и в очередной раз показывают, что митрополит Антоний, несмотря на все его личное обаяние, имел определенную твердость, жесткость и даже жестокость в характере.

– После смерти Патриарха Пимена митрополит Антоний был одним из возможных его преемников. Если бы он был выбран, каким Патриархом, на ваш взгляд, был бы он?

– Митрополит Антоний, конечно, не был одаренным администратором, он нередко совершал организационные ошибки. Его сила заключалась в его личной встрече с человеком. Не думаю, что он столь же хорошо работал с группами людей, хотя он и формировал различные собрания и комитеты. Я не знаю, насколько быстро и верно он разбирался в людях, но, конечно, если бы он стал Патриархом, его бы очень уважали, ведь его проповеди и книги были хорошо известны в России. Благодаря своему характеру, он был бы хорошим лидером и руководителем. Мне кажется только, что он перестал бы быть самим собой, так как Патриарх мало общается лицом к лицу с людьми, а именно это было сильной стороной владыки Антония.

– Дорогой владыка, возможно, у вас есть молитва, которая каким-то образом у вас лично соотносится с митрополитом Антонием?

– Да, я хочу прочитать молитву святого Филарета, митрополита Московского, – молитву, которую я часто читаю сам и которая отражает, на мой взгляд, дух пастырства митрополита Антония.

Господи! Не знаю, что мне просить у Тебя. Ты Един ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить себя. Отче! Даждь рабу Твоему чего сам я просить не смею. Не дерзаю просить ни креста, ни утешения: только предстою пред Тобою. Сердце мое Тебе отверзто; Ты зришь нужды, которых я не знаю. Зри и сотвори по милости Твоей. Порази и исцели, низложи и подыми меня. Благоговею и безмолвствую пред Твоею Святою Волею и непостижимыми для меня Твоими судьбами. Приношу себя в жертву Тебе. Предаюсь Тебе. Нет у меня другого желания, кроме желания исполнить Волю Твою. Научи меня молиться! Сам во мне молись. Аминь.

Январь 2012 г.

Беседовал Е. Тугаринов

Архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк (Арндт),

первый заместитель председателя Архиерейского Синода РПЦЗ

– Владыка Марк, мы с вами встретились, чтобы поговорить о митрополите Антонии, вашем собрате-архипастыре, главе Русской Православной Церкви в Великобритании в течение нескольких десятков лет. Каково было и есть ваше отношение к нему? Как и когда вы познакомились? Как складывалось ваше общение с ним?

– Когда я принял английскую епархию вместе с германской, я в какой-то момент решил, что все-таки нельзя быть на кафедре рядом с другим архиереем и не знать друг друга. Согласитесь, странно быть хорошо знакомым с греческим архиереем в Лондоне, а с русским – нет. И я попросил владыку назначить встречу.

Он меня принял у себя, принял очень скромно. Думаю, что он всех так принимал. Он появился как послушник – в простом подряснике, без панагии. Сначала он мне показал храм, потом мы посидели в библиотеке и поговорили, чтобы просто познакомиться. Мы говорили с владыкой Антонием об общих делах. Я думаю, что понятно было с обеих сторон, что мы не хотели поднимать никакие серьезные вопросы, а просто хотели лично познакомиться. Владыка Антоний мне очень помог в этом, он не касался никаких тем, которые могли бы оказаться для нас конфликтными. После этого знакомства наши встречи стали более или менее регулярными, думаю, что мы встречались с ним приблизительно раз в году.

Уже начиная со следующей встречи мы поговорили о беспокоящих меня вопросах, потому что я считал невозможным для себя общаться с человеком, зная, что существуют какие-то вещи, которые меня смущают в его практике. Тогда я прямо обратил его внимание на эти вопросы, попросив заранее прощения. Сказал, что не хочу его огорчать ничем, но просто хотелось бы понять, что происходит в другом приходе, чтобы он мне сам объяснил, а не чтобы я слышал это через третьих лиц, потому что такая информация всегда может быть неправильной или с уклоном каким-то, который будет неправильно воспринят.

Архиепископ Марк (Арндт)

И мы очень свободно и непринужденно говорили обо всем этом. Владыка мне объяснял свою позицию в этих делах. Я понял, почему он так поступает. Конечно, я видел, что владыка в очень и очень большой мере исходил из чисто миссионерских побуждений и целей. Миссионерство он всегда считал своей первой задачей в Англии, он хорошо понимал, что русская эмиграция будет постепенно вымирать и что после этого можно будет опираться только на английскую часть прихода.

В нашей Церкви мы смотрели иначе. Мы также ожидали, что большая часть русской эмиграции будет вымирать, это естественный процесс. Но все-таки наша позиция была противоположной. Скажем, у нас останется костяк, который будет обрастать новыми людьми естественным образом.

Его позиция была такой: есть английское окружение, из него надо черпать новые кадры и строить уже на этом иноязычном и национальном фоне. Я понимал его позицию, видел то, как он это воплощал и фактически всю свою архиерейскую жизнь на этом строил– на развитии английского Православия. Я думаю, что именно это потом привело к тем трудностям, которые переживал его приход уже после