Инчик-Сахалинчик - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова

тётю Нину поругаю. Ишь, придумали: у моего ребёнка таланта нет. Таланта. Нет! Нет!! Таланта!!! – отец восклицал всё сильнее, на ходу выдергивая из брюк ремень.

Только в детстве было чудо —

мыльный, маленький пузырь.

– Ты такой смешной откуда?

«Я от солнышка, держи!»

Я держу, ему смешно.

Лопается. Смерть его

почему-то так печальна.

Начинаю дуть сначала.

Мыльный, маленький пузырь,

ты не лопайся, держись!

Сядет круглый на листок,

рассмотрю его… Не то!

Ты не солнышка дружок,

а от радуги кусок!

Он хохочет и взрывается.

Солнце с неба улыбается:

– Сама не лопни от гордыни,

стихов как понапишешь, Инна!

Конфеты, мёд и геморрой

Батя как придёт с шахты, отоспится и бегом на огород, к свиньям, в столярку… Опять же, дров нарубить, воды, опилок наносить, навоз перелопатить и так далее. Соответственно и ел много. А как нажрется, то из маленькой кружки пьет чай с конфетами. Сколько конфет ни положи – все умнёт! Однажды посчитав после него фантики, мать всплеснула руками:

– Двадцать два, да зад же слипнется!

А ему весело, Иван зовёт меня:

– Инн, иди посмотри, слиплась у меня задница или нет?

Я фыркнула:

– Там и смотреть нечего, ты сам говорил, что твой геморрой никакими конфетами не залепишь!

Отец расстроился:

– А ежели мёдом попробовать?

Я ехидно развела руками:

– А где мы столько мёда наберемся? Нет на Сахалине пчеловодов! Говорила я вам, что хочу пасечником стать. Нет же, вам институты подавай! Дулю теперь тебе, а не мёд! Вот и ходи со своим геморроем, мучайся.

Тятька крякнул и зыркнул на жену:

– Валь, может и правда, пущай девка в пчеловоды идёт.

Валентина ойкнула и схватилась за сердце:

– Ничё, Вань, с геморроем жить можно. Затянется как-нибудь сам. Вареньица тебе принести?

Шахматный турнир

Прибегаю со школы запыханная, кидаю портфель на диван:

– Пап, я завтра еду в Александровск-Сахалинский на шахматный турнир, покажи как фигуры ходят, а то я что-то подзабыла!

– Здравствуйте, приехали! Моя дочь почётный член ордена «Белой ладьи»?

– Ну да, то есть нет. В общем, нас всего четыре человека едут – это те, кто умеют играть!

– О, моя дочь умеет играть? Гроссмейстер, значит.

Я решительно кладу шахматную доску на стол и расставляю фигуры. Деваться некуда, Иван Вавилович, кряхтя, садится, и мы до вечера осваиваем ходы-выходы, шахи-маты, нокауты.

Ну что я вам хочу сказать, ехала я на тот турнир гордая, уже почётным легионером «Пешки-белогвардейки». А в соперники мне достались такие же опытные ребята: заняла я среди них почётное четвёртое место. И награду домой везла трепетно: блокнот и набор цветных ручек. Половину приза (цветные ручки) батяня захапал себе (матери письма из дома на летнюю кухню писать), и пояснил это тем, что он целый день на обучение дочери угробил:

– Должен же я хоть что-то за это получить!

– Должен, Ванечка, должен! – блестела я счастливыми глазками, раскладывая шахматы перед его конопатым лицом. – Расставляй фигуры, через две недели едем на второй тур.

Давай, ты будешь моей мамой

Мне одиннадцать лет. Валяюсь с мамкой на диване. Она, пытаясь меня усыпить (так как смертельно хочет спать), рассказывает все рабоче-ясельные сказки по очереди «Теремок», «Колобок» и «Курочка ряба». Ничего другого (по своему профессиональному профилю) она не знает, не умеет и не хочет знать.

– Ты, мать, застряла в каком-то детстве навечно! – бурчу я.

А Валентина Николаевна, видимо уже давно и глубоко уставшая от мужа, семьи, своего профессионального профиля – детских яслей, а также домашних огородно-культурных проблем, вдруг оборачивается ко мне и говорит:

– А давай поменяемся, ты будешь моей мамой, а я твоей дочей.

Я быстро сообразила, чем это пахнет. А именно: культурно-огородными проблемами, ясельно-сопельными делами, постоянной руганью с мужем и бесконечными сплетнями с подружками. И самое главное: сплетни с подружками неизменно сопровождались посиделками, а посиделки – спиртным.

– Мам, я столько не выпью, – жалобно проскулила я.

Валя не поняла зигзагообразного хода мысли юной дщери, и немного поразмыслив, обиделась, отвернулась и захрапела.

Но идея поменяться с дочерью местами так прочно засела в голове Зубковой-старшей, что та ещё ни раз, и ни два просила меня стать ее мамой; а она сама, типа того, превратится маленькую конопатую девочку. Зачем ей это было нужно – уже и не спросишь.

Ведь бумажный кораблик мечты

утопили вовсе не мы,

он растоптан чужой ногой,

такой неподъемной, большой.

Так и детство – не всем дается,

у кого-то оно упрется

в железобетонную сваю,

а повалишь ль её – не знаешь.

Вот и ищешь потом по свету

свою большую конфету,

которую съели волки

без всякого, всякого толку.

Лес и зайка

Лес – это мой мир. Он во Мгачах самый лучший – опушечный. А на опушках голубика, черника, клоповка, у побережья морской шиповник размером в сливу. Ягоду тащим вёдрами. В бору грибы. Мы собираем и едим маслята, белые, шампиньоны, подосиновики, подберезовики, грузди, а все остальные – мусор. Лису, зайца или рябчика, глухаря, куропатку встретить – обычное дело. А вот медведь каждый год кого-нибудь да задирает насмерть. Скотину, так ту тоже. В лесу я гуляла всё время, очень часто одна. Но с медведем не сталкивалась. И взрослые почему-то без страха детей в лес отпускали. Другой народ, чудной, бесшабашный.

Но сегодня я в лесу с отцом:

– Пап, а заяц – человек?

– Да что ты, дочь! Вот медведь тот да, оборотень.

– Пап, оглянись, смотри, заяц на двух лапах стоит, на нас смотрит. И ростом он повыше меня.

– Ах ты ж, ну да, этот человек. Кинь ему хлебца. Это тот косой, который тебе гостинцы передавал, помнишь?

Кидаю зайцу хлеб:

– Убежал.

– Не плачь, вернётся, как уйдём, так и вернётся, съест хлебушко, обязательно съест, он грамотный!

– Книжки читать любит?

– А то!

– Лу ладно, я ему сказку напишу.

Уже дома я сделала книжку-малышку для зайчика, сшила её нитками, что-то там написала, раскрасила:

– На, папулечка, отнеси её моему зайчику, пусть своим деткам почитает.

И Иван понёс зайцу книжку. А куда деваться? Ведь дочка у него строгая, ежели чего, то и спросит. Ответ держать придётся.

Пионерский лагерь Павлика Морозова

Летом я отдыхала в пионерском лагере имени Павлика Морозова. Детям шахтеров путевки бесплатно, всем остальным 32 рубля. И так как я бесплатник, то обречена была тусоваться там каждый год. Но в 9-10 классах я уже не поехала даже в качестве вожатой – задолбало всё! Самое неприятное в лагере – бесконечные построения, линейки, речёвки. Самое