Изамбард Кингдом Брюнель - L. T. C. Rolt

и в других пунктах, которые подверглись критике, и поэтому не был готов принять несправедливое решение без протеста. Он уже был в Клифтоне, когда объявили результат, и сразу же договорился через поверенного Комитета, Осборна, о встрече с судьями в замке Блейз. Судя по записям в его дневнике на эту дату, он, похоже, был не очень высокого мнения о тех, кто судил его работу: "D. Гилберт спустился вместе с Сивардом, чтобы помочь ему!!!!!. Seaward!!! ... Похоже, что мои детали признаны очень плохими, совершенно неприемлемыми". Очевидно, что это было мнение Сиварда, и Гилберт позволил себе поддаться ему, поскольку, когда Брюнель объяснил Гилберту свой проект: "...он вернулся к своему первоначальному мнению - одобрить все детали. Oh quel homme!", - добавляет он, - "P. R. S.!!! Во второй половине дня его вызвали на встречу с Комитетом по мостам, и он с триумфом пишет: "Д.Г. отказался от всего, что сказал вчера, и я был официально назначен, и все меня очень тепло поздравили". Он добился своего первого успеха.

Письмо Бенджамину Хоузу, написанное десять дней спустя, показывает Брунеля на пике его формы, а Комитет по строительству моста, очевидно, полностью подвластен его чарам:

Из всех чудесных подвигов, которые я совершил с тех пор, как оказался в этой части света, - пишет он,

Мне кажется, вчера я совершил самое удивительное. Я добился единодушия среди пятнадцати мужчин, которые ссорились по самому щекотливому вопросу - о вкусах.

Египетская вещь, которую я привез, вызвала всеобщее восхищение и была единодушно принята, и мне поручено сделать такие рисунки, литографии и т. д., какие я, по моему высшему суждению, сочту нужными; действительно, они не только очень либерально отнеслись к своим деньгам, но и склонны были избавить себя от многих хлопот, полностью положившись на меня. Они, кажется, тепло относятся к этому вопросу, и если эти проклятые выборы не состоятся, я ожидаю приятной работы, ибо расходы не имеют значения при условии, что она будет сделана великолепно.

Я упомянул, что высота 240 футов даст лучший эффект, чем 220, и 240 было немедленно заказано.

Старый проспект подвергся нападкам и, конечно, был осужден как не соответствующий действительности. Однако было решено, что замена Телфорда на Брунеля, что общий план хорош, и - как вы думаете, кому будет поручено это приятное дело? - Почему - я!

Египетская штука" - это отсылка к его последнему проекту башен нового моста. Это была вдохновенная работа. В пролете висячего моста есть легкость и воздушная грация; его сила заключается в подвесных башнях и креплениях, которые его поддерживают. Чтобы сделать эту силу очевидной и тем самым подчеркнуть контраст между противоположными башнями и тонкой сетью связей и стержней, которые они несут, Брюнель адаптировал древний монументальный стиль, что стало ударом художественного гения. Каждая линия этих приземистых башен, упирающихся в проезжую часть твердо поставленными ногами, красноречиво говорит об их предназначении, которое прекрасно подчеркивают простые каменные монолиты на вершинах цепных креплений и сфинксы, которые, склонившись над цепными валами, смотрят друг на друга из глубины ущелья. Только изучив эту конструкцию, можно в полной мере оценить абсурдность готических опор Телфорда. Решив, что его мост нуждается в прочности опор, Телфорд вступил в архитектурное противоречие с самим собой, применив к этим опорам, как фальш-фанеру, стиль, который, поскольку был разработан для передачи максимального ощущения легкости, возможного в камне, лишил их этой прочности.

Хотя Уильям Бекфорд нанял Уайетта для воплощения своих готических фантазий в Фонтхилле, он был человеком со вкусом, способным оценить нелепость башен Телфорда или готических руин Каппера. Предыдущей осенью Акрамон, общий друг, послал Бекфорду египетские эскизы Брюнеля, и Бекфорд прокомментировал: "Поистине величественный и благородный проект - насколько стиль ворот превосходит витиеватое варварство!". Воодушевленный таким образом, Акрамон пригласил Брюнеля к Бекфорду в его дом на Лэнсдаун Кресент в Бате. Очевидно, и сам человек, и его потрясающая коллекция произведений искусства произвели на Брюнеля глубокое впечатление, и он записал в своем дневнике следующий рассказ о своем визите:

Пошел к Бекфорду - его хорошо приняли - приятный, джентльменский, хорошо информированный человек, много говорил, очевидно, очень тепло и всегда в движении. Его дом - образец элегантности: великолепие, придаваемое приятностью и неброскостью благодаря чистоте вкуса и хорошо изученной роскоши в высшей степени - картины, драгоценные камни и предметы роскоши теснились в дорогих шкафах и на красивых столах. Он горячо включился в дело о мосте, восхищаясь планом гигантской дыры и высоко оценивая принятую мной архитектуру - одобряя египетскую, но резко осуждая все остальные.3

Брюнель планировал украсить свои египетские башни чугунными табличками с рисунками, иллюстрирующими каждый этап строительства моста, включая добычу, литье и ковку железа. Он сделал эскизы для них и предложил своему другу Джону Калкотту Хорсли, R.A., подготовить окончательный проект. В своей автобиографии Хорсли пишет: "Он сделал очень умные наброски для некоторых из этих предложенных фигур, просто чтобы показать, что он имел в виду. Я помню группу мужчин, несущих одно из звеньев цепочки, которая была превосходна по своему характеру. Он предложил мне разработать дизайн фигур и попросил меня съездить с ним в Мертир-Тидвил и сделать зарисовки процессов обработки железа. Мы совершили это путешествие, и все необходимые чертежи для задуманных проектов были сделаны". Увы, египетским башням Брюнеля не суждено было быть построенными, и поиски не привели к обнаружению ни его эскизов, ни чертежей Хорсли.

18 июня 1831 года Комитет по строительству моста решил начать работы с расчистки площадки со стороны Клифтона, а 21-го числа состоялась очень странная церемония. В то время как рабочие начали копать на Клифтон Даун, в отеле Bath Hotel был устроен публичный завтрак, после чего джентльмены и их дамы прошли на место, где собрались в круг вокруг груды камней, которые были выкопаны. Брюнель вошел в круг, поднял камень из кучи и передал его леди Элтон, которая, держа его в руке, произнесла короткую речь. За этим последовал сначала оглушительный выстрел из пушки, установленной на скалах чуть ниже, а затем отдаленные звуки Национального гимна, исполняемого оркестром драгунской гвардии, находившимся внизу в ущелье. Затем на флагштоке, воздвигнутом по этому случаю, были подняты флаги, а сэр Абрахам Элтон произнес обычную цветистую речь. "Придет время, - сказал он, обращаясь к Брунелю, - когда, когда этот джентльмен будет прогуливаться по улицам или переезжать из города в город, раздастся возглас: "Уходит человек, воздвигший эту грандиозную работу, украшение Бристоля и чудо века". ' Это вызвало громкие аплодисменты, и тост "Успех