Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров

Граф — сын Федора Васильевича Ростопчина — генерал-губернатора Москвы во время наполеоновского нашествия. Того самого, которого высмеивал Лев Толстой в «Войне и мире» за никчемные «патриотические» прокламации, написанные простым народным языком (их называли «афишками»). Именно Ростопчина Наполеон обвинил в поджоге Москвы, назвав его «Геростратом»…

«Любви к нему (Андрею Ростопчину. — Ред.) Евдокия Петровна не питала и сначала отказала ему, но потом, уступая дружному напору всей семьи и друзей, дала слово богатому и знатному жениху, — говорилось в “Русском биографическом словаре А.А. Половцова”. — Счастья в браке Р. не нашла, что наложило свою печать на ее творчество, но двери большого света еще шире распахнулись перед красивой, богатой графиней; Евдокия Петровна стала увереннее, решительнее. Детские порывы к высокому, даже к “борьбе” заменились спокойным наслаждением светскою жизнью, полною веселья и удовольствий».

Супруга больше всего интересовали кутежи, игра в карты и разведение лошадей (он владел заводом чистокровных арабских скакунов), и Ростопчина, чувствуя себя лишней в его мире, с головой ушла в шумные светские увеселения. Позже свое жизненное кредо она сформулировала в стихотворении «Искушение», датированном 1839 годом: «Чтоб обаяние средь света находить, // Быть надо женщиной иль юношей беспечным, // Бесспорно следовать влечениям сердечным, // Не мудрствовать вотще, радушный смех любить… // А я, я женщина во всем значенье слова, // Всем женским склонностям покорна я вполне; // Я только женщина, — гордиться тем готова, // Я бал люблю!., отдайте балы мне!»

Небольшой комментарий: несмотря на то, что брак вовсе не был идеальным, Евдокия Ростопчина прожила с мужем всю жизнь. Свадьба состоялась в 1833 году. В своем доме на Лубянке в первопрестольной молодые устраивали балы и приглашали всю великосветскую Москву. В 1836 году Ростопчины переехали в Петербург. В их литературном салоне почитали за честь бывать Гоголь, Жуковский, Одоевский и другие известные литераторы. Бывал там и Пушкин, с которым Ростопчина познакомилась еще до замужества. Она встретились на балу у московского генерал-губернатора князя Д.В. Голицына. Позже она вспомнила о Пушкине в стихотворении «Две встречи»: «Он дружбой без лести меня ободрял, // Он дум моих тайну разведать желал…»

Е. Ростопчина

В 1837–1839 годах у графини Ростопчиной родились две дочери и сын. Однако увеличение семейства не принесло в семью идиллии. Андрей Федорович Ростопчин не очень годился на роль домочадца, да и Евдокия отнюдь не была затворницей. Так что супругам приходилось терпеть прихоти и капризы друг друга, делая вид, что ничего страшного не происходит.

Андрей Ростопчин знал, что у его жены много поклонников, причем некоторых из них она принимала более чем благосклонно. В начале 1841 года Евдокия сблизилась с Лермонтовым, с которым познакомилась еще в детские годы. Они стали встречаться после того, как тот приехал в Петербург с Кавказа. Местом свиданий стал литературный салон Карамзиных.

Впоследствии Ростопчина писала Александру Дюма о своем общении с Лермонтовым: «…мы постоянно встречались и утром, и вечером; что нас окончательно сблизило, это мой рассказ об известных мне его юношеских проказах; мы вместе вдоволь над ними посмеялись и таким образом вдруг сошлись, как будто были знакомы с самого того времени».

Отзвуком их отношений стали стихотворения Ростопчиной и пьеса «На дорогу», написанная в напутствие уезжавшему на Кавказ поэту, а также два стихотворения Лермонтова, в одном из которых были такие строки: «Я верю, под одной звездою мы с вами были рождены; мы шли дорогою одною, нас обманули те же сны…»

Весной 1845 года Ростопчины всей семьей отправились за границу, где прожили больше двух лет. Из Италии Евдокия Ростопчина в 1846 году прислала в петербургскую газету «Северная пчела» балладу «Насильный брак» (иначе называемую «Старый барон»). В ней описывалась горькая судьба женщины, выданной против ее воли замуж за нелюбимого человека.

Вполне вероятно, что Ростопчина именно это и имела в виду, однако в обществе балладу восприняли как аллегорический политический манифест против угнетения Польши Российской империей. Мол, Польша — это и есть та женщина, которую против ее воли выдали замуж…

Тайная полиция принялась изымать, где только возможно, крамольный номер «Северной пчелы», в котором напечатали балладу. Однако самой Ростопчиной эта история явно пошла на пользу: ее популярность только возросла. О ней стало известно в таких читательских кругах, где ее раньше не знали.

На самом же деле, как отмечается в уже упомянутом биографическом словаре Половцова, Ростопчина была далека от политического протеста и требовала свободы только для сердечного чувства. Тем не менее благоволение императора она лишилась, в Петербурге ее присутствие признали нежелательным.

В конце 1849 года Ростопчины переехали на постоянное жительство в Москву, где зажили роскошно, хоть и не особенно открыто. Граф по-прежнему вел разгульный и разорительный образ жизни: увлекался цыганами, тройками, балетом, посещал аристократический Английский клуб. Графиня на своей «женской половине» дома проводила время по-своему: принимала гостей и занималась литературным творчеством.

«Писала она теперь уже не мелкие лирические пьесы, а вещи более крупные, а также романы в прозе; писала она и небольшие пьесы для театра; последние были легкими, милыми пустячками, приготовленными обыкновенно для чьего-нибудь бенефиса. Время проводили у Ростопчиной весело, за исключением, впрочем, тех вечеров, когда несколько тщеславная и жаждущая похвал хозяйка начинала читать гостям свои длинные повести и драмы», — говорилось в «Русском биографическом словаре А.А. Половцова».

Большая часть лирики Евдокии Ростопчиной — о несчастной, неразделенной любви. Намеки на неудачно сложившуюся семейную жизнь сквозят в тех стихах, где она говорит о запоздалом счастье, разрыве, поздней встрече; например, в пьесе «На прощанье»: «Меж нами так много созвучий! // Сочувствий нас цепь обвила, // И та же мечта нас в мир лучший, // В мир грез и чудес унесла. // В поэзии, в музыке оба // Мы ищем отрады живой, // Душой близнецы мы… Ах, что бы // Нам встретиться раньше с тобой?.. // Но нет, никогда здесь на свете // Попарно сердцам не сойтись!.. // Безумцы с тобой мы… мы дети. // Что дружбой своей увлеклись!.. // Прощай!.. Роковая разлука// Настала… О сердце мое!..// Поплатимся долгою мукой // За краткое счастье свое!..»

Среди ее произведений того времени многие так или иначе были посвящены превратностям женских судеб. Драма «Нелюдимка», роман «Поэзия и проза жизни. Дневник девушки», драма «Семейная тайна», роман «Счастливая женщина», драматические фантазии «Одаренная» и «Дочь Дон Жуана»… Героиня ее «Нелюдимки» удаляется в деревню, разочаровавшись в блеске большого света, и там занимается помощью «мужичкам», устраивая для них школу рукоделия