Последнее интервью - Бэлла Алексеевна Куркова

где-то далеко в партии. И, кстати, никто никогда не трогал привязанное к ручке двери.

В другой раз приезжаешь – клык торчит моржовый. Берешь, смотришь – красивый клык.

Летом, вернувшись из какой-то командировки, подхожу к своей двери – опять какой-то пакет. Я отвязала его. Боже мой, роскошнейший подарок, какой только можно придумать, – американская косметика. Чего там только не было! Какие-то флакончики и коробочки, я даже не понимала, для чего они и куда их применять. Но одно я поняла совершенно точно – что это сделал Куваев. Только он был способен на такой поступок. Я думаю, он был в Анадырском районе, там близко к границе. Или в заливе Креста. Или еще где-то купил. Потому что он мне не сказал, где он это богатство достал. Косметику я эту забрала, потому что она была лучше нашей доморощенной. Но когда он зашел ко мне, я не стала его благодарить, а сказала:

– Нешто это косметика! Самая лучшая косметика – парижская.

Он пообещал:

– Подожди, я тебе и парижскую подарю.

Кстати говоря, как и обещал, он подарил потом на день рождения мне парижскую косметику. Я ему задаю вопрос:

– А что, ларек, что ли, открыли парижский на Врангеля?

Он оттуда, с острова Врангеля, приехал. Куваев отшутился:

– Да не один, а два. Так что жди, еще подарки будут.

Как-то Олег присылает мне письмо и с хвастовством пишет, что ему подарили удивительных божков – мужа и жену, которые сделаны из мамонта. Местные мужики, какое-то племя, даже не чукчи, а еще какое-то племя, делали такие фигурки.

Журналист, маленькая фигурка, которую я ему подарила, когда он уезжал в Магадан, у него на столе стоял и «охранял» рукописи. А меня, как он писал, будут охранять вот эти пришельцы, которых он потом пришлет… Я знала, что в ближайшее время придет каким-нибудь образом посылочка. Она, как правило, не через почту приходила. К ручке двери привязывался маленький пакетик. И действительно, через неделю я возвращаюсь из Анадыря (меня вызывали туда в газету на какое-то совещание), на ручке – маленький пакетик. Бумагой обернута коробочка. Распаковываю. Мама родная: он и она. Два божка.

Божки заняли у меня почетное место в конфетной вазе, охраняли шоколад. Олег, когда приезжал, всегда первым делом общался с ними. Наклонялся, что-то им рассказывал. Потом, видимо, к уху подносил, что-то они ему шептали. То есть это целый был ритуал.

На Чукотке ребята были все щедрые. И когда находили камни очень красивые или что-нибудь еще необыкновенное, то дарили с удовольствием, и у меня всяких этих дивных вещей на полочках было расставлено много. Я много потеряла из тех подарков, которые мне дарили. А божки сохранились.

Белая королева

Возвращаюсь в Певек после очередной командировки. Меня вызывают в райком партии. Там большое совещание. Я иду, и первый человек, которого я встречаю, это Чемоданов. Я говорю:

– А куда это вы идете?

Он отвечает:

– Давайте поговорим про оленей. Вы согласны с тем, что оленей надо все-таки в дальние края отправлять?

Я удивилась:

– А чего это вы вдруг оленями заинтересовались? У вас как бы золото еще толком не поставлено, только начинаете ставить прииск Комсомольский. Оловом занимаетесь. И вдруг вы начинаете говорить про оленей.

– Нет, олени – это очень важно. Вы даже не понимаете. Ну ладно, пошли быстрее в райком.

Прихожу в райком. Полно народу. В зале заседаний вдруг объявляют: «Чемоданов. Доклад об оленеводстве».

Я думаю: что, он сбрендил, что ли, вообще? Чемоданов и олени? Не будет он заниматься этим. Он любит недра, как не знаю что. И всем внушает, что самая главная профессия – это геология.

Геологи-то геологами, а он начинает доклад:

– Знаете, я долго думал и пришел к выводу, что самая главная отрасль – это не добыча золота, олова и так далее. А олени. Вот, понимаете, сейчас геологи работают за шестьсот километров от Певека, за семьсот километров. А как мне туда им доставлять необходимое? Транспорта нет, дорог нет, строить невозможно. Зимой это зимники, которые ну хоть как-то размечены, распадками между сопками. Там водитель ныряет, вертляет как может. При этом ни телефонов, ни раций нет. Попал в аварию – все! Жди, что какая-нибудь следующая машина будет направлена на какой-нибудь прииск или к какому-нибудь руднику. В общем, я решил уговорить вас всех перевести стойбища, которые рядом находятся, в дальние края. Олени – это мясо, значит, будет еда геологам. Будет теплая одежда. Одеяла можно делать и так далее.

В общем, целую программу нарисовал.

Олений мех хорошо греет, его выделывали так, что очень красивые кухлянки получались. Да еще расшивали их какими-то узорами женщины-чукчи. Я слушала Чемоданова, мне было любопытно. Я написала отчет в свою газету, что предложение Чемоданова приняли. Все проголосовали «за»: будем теперь оленьи стада располагать ближе к полевым партиям. И не надо ни машины, ни самолеты гнать туда с провизией, а пусть олени там рядом живут.

Самое страшное в моей работе было, когда начинался сезон забоя оленей. Я должна была, хочу я или не хочу, ехать на забой оленей. А смотреть на это было просто невозможно. Тем более – делать подробный репортаж об этом зверстве. Страшное зрелище, льется кровь, кричат олени.

Как-то мы поехали на этот забой втроем: Петр Подберезный, его жена Нина Подберезная и я. Мы пробовали ехать на собаках, но тут же вывалились на землю. Стали идти по торосам, вернее, ползти, чтобы выполнить задание. Я – для «Советской Чукотки», Петр писал для «Магаданской правды», а Нина – для районной газеты.

В общем, мы дошли до ближайшего стойбища. Первое, что мы видим: идут чукчи, несут живые глаза в руках и едят их. Ну, меня вывернуло просто здесь же. Я быстро куда-то в сторону отошла. Потом говорю:

– Петр, вы мне потом все расскажете.

Он говорит:

– Ладно, я тебя спасу.

Петр был охотником, очень любил охотиться на песца. И у него это здорово получалось.

Он и меня брал на охоту. Давал мне второе ружье. И у меня получалось стрелять. Каких-то зайцев, что ли, мы убивали. Правда, зверей мне жалко было убивать.

Но с оленями это была не охота, а бойня. И все это было ужасно. Чукчи считали, что самое вкусное – языки, они их тоже сырыми ели.

Вдруг появляется какой-то чукча с винчестером. Я вижу – американское ружье, там по-английски написано. Этот чукча недавно сходил