Василий Емельяненко - В военном воздухе суровом

Добывали и книги. Как-то Мухамеджан Шакирджанов приволок книгу размером с том энциклопедии. В ней было много репродукций картин. Летчика просят почитать вслух. Читает он с акцентом, темпераментно. Его перебивают вопросами.

- Мухамеджан, а почему у художника двойная фамилия?

- У нас бывает и тройная... - отвечает он.

- А почему он еще и Водкин?

Мухамеджан озадаченно мигает, начинает кипятиться:

- Лубил выпит - закусит...

Аудитория смеется.

Но вот на аэродроме появилась "эмка" генерала Кравченко. Он подкатил к попавшемуся на глаза Рябову, открыл дверцу автомобиля. выставил пыльные сапоги на широкую подножку, сидит, как на крылечке своего дома.

- Что там за скопище людей? - спросил он Рябова.

- Отдыхающая смена летчиков, товарищ генерал.

- И давно они там у вас лежат?

- Как только позавтракали, так и ушли на отдых.

- А после обеда что будут делать?

- Снова отдыхать, товарищ генерал. Летать будут завтра. Кравченко пристально посмотрел на Рябова. Раскрыл пачку "Казбека", вышел из машины, пыхнул дымком.

- И вы считаете это отдыхом? Настоящая лежка, как у медведей зимой. Только те забираются в самую глухомань лапу сосать, а вы держите летчиков на аэродроме. Ведь тут все у них на глазах происходит. Небось про себя счет ведут: сколько не вернулось с задания, кого как зенитки или "мессеры" побили. Если на такое насмотришься, невольно разные мысли в голову полезут... А вдруг фрицы налетят да перебьют наш золотой фонд прямо на аэродроме, тогда что? В воздухе теряем, не хватало еще и на земле!

Рябов молчал. Не может же он тут, на лесном аэродроме, красный уголок построить...

- Вот что, - приказал Кравченко, - берите полуторку да поезжайте вместе с этими летчиками на речку, искупайтесь. Пусть снимут амуницию, бельишко пополощут, побултыхаются нагишом. А из Костюковичей привезите туда вина, закуски... Всех оделите, да не скупитесь, пусть разрядятся. Сейчас это даже приказом разрешено. Я, пожалуй, к вечеру тоже туда прикачу.

Летчики второй смены с наслаждением барахтались в тихой речушке Беседь, а потом на зеленом бережку закусывали и не спеша посасывали из горлышка сладкую яблочную наливку, врученную каждому лично Рябовым.

Борис Евдокимович всех как будто оделил, никого не обидел. Потом заметил стоявшего поодаль с безразличным видом капитана Лесникова. Тот подпирал плечом ствол березы, записная книжка в руках.

- Лесников! - весело крикнул Рябов. - Стихи, что ли, сочиняешь? Подходи, не задерживай!

- Я тут регистрацию заканчиваю... - отозвался Лесников.

- Какую еще регистрацию? Лесников пояснил:

- А помните, Борис Евдокимович, когда меня за это самое на партячейке разбирали. Тогда выходило, что вроде бы никто из активно выступавших против меня в рот вина никогда и не брал. А теперь посмотрите, какая у всех активность, - аж на высшем уровне колышется!

Наш комиссар ценил остроумие и любил шутку.

- Ты и меня в "активисты" записал?

- Еще не успел, - замялся Лесников.

- Что больше уважаешь?

- Мне уж, Борис Евдокимович, чего-нибудь покрепче...

Командир 4-й эскадрильи капитан Владимир Дмитриевич Лесников "прикладывался" к своему "крепкому" в последний раз. На следующий день он не вернулся с боевого задания. Это была тяжелая для полка безвозвратная потеря...

Бдительность

Когда разыскивали севшие вынужденно самолеты, техник Андрей Лиманский направился через лес к деревне Прусино: решил расспросить жителей да заодно раздобыть перекусить. Уж очень проголодался.

Выйдя из леса, он увидел вдалеке селение и заметил стоявший у крайних изб штурмовик. Техник несказанно обрадовался неожиданной находке и прибавил шагу.

Самолет стоял в картофельной ботве на колесах - значит, вполне исправный. Издали различил выведенный на фюзеляже белой краской номер: двойку. Так это же комиссара Рябова самолет! Как же он его в грозу так ловко "припечатал" и не скапотировал?

Штурмовик окружили суровые бородачи. У одного за поясом топор, другой в руке держит, словно пику, вилы. "Похож на Ивана Сусанина, - подумал техник. Мощную охрану выставил Рябов".

Подошел к старикам, поздоровался. Ответили на приветствие сдержанно, а тот, что был с топором, спросил:

- А хто вы будете?

- Я из авиационной части. Техник.

- По какой вы тут справе?

- Разыскиваю наши самолеты.

Старики косились на небритого пришельца, угрюмо помалкивали, переминаясь с ноги на ногу. Лиманский почувствовал недоброе и спросил:

- Где же летчик с этого самолета?

- А ён у той баньке под надежной охраной находитца.

- Зачем ему охрана?

- А чтоб не утек. Дюже дябелый немец попався.

- Какой немец?! - изумился Лиманский. - На этом самолете наш комиссар летает!

- Мы уже не ядного такого "комиссара" споймали, что на ерапланах летають ды на парашютах в красноармейской форме спускаютца...

Лиманский не на шутку переполошился. В ту пору было немало слухов о немецких диверсантах, парашютистах, шпионах, засылаемых к нам в тыл. Для таких слухов были основания. По проходившим через города западных областей войскам стреляли с чердаков. Часто нарушалась проводная связь - кто-то вырезал большие куски проволоки. А случай на Березине...

Какой-то комиссар прикатил на полуторке с саперами к мосту, где шла переправа на восточный берег. По чьему-то приказу мост взорвал. Выяснилось, что такого приказа никто не отдавал. Задержанные "саперы" оказались переодетыми в красноармейскую форму диверсантами. Совинформбюро в те дни сообщило о высадке на территории Белоруссии нескольких групп парашютистов, переодетых в нашу форму. Их выловили местные жители и передали военным властям. При них оказались радиостанции и фальшивые документы.

Распространялись, конечно, и ложные слухи, чтобы сеять панику и отвлекать наши силы для поисков диверсантов.

Лиманский решил выручать своего комиссара. Направился к месту заключения Рябова. Завернул за угол бани - у дверей два старика. У одного на плече берданка. Близко не подпускают, в переговоры вступать не хотят. Крепко, видно, знают службу вояки старой закалки. Второй, безоружный, был как бы за разводящего. По настоянию Лиманского он пошел за "старшим". "Не хватало, чтобы они и меня заперли в этой бане, как диверсанта какого", - подумал техник с опаской.

Пришел "старшой" - сам председатель сельсовета. Долго вертел удостоверение Лиманского. Охрану отстранить решился не вдруг.

Вошли в темную баню. На широкой скамье, подложив под голову парашют, лежал прикрытый коричневым регланом человек. Лица не видно, но реглан такого цвета единственный в полку. Надо же, Рябова арестовали!..

Техник еле растолкал своего комиссара. Тот протер глаза, спросонья недоумевающе осмотрелся, потом узнал Лиманского и громко расхохотался.