Мой мир: рассказы и письма художницы - Наталья Григорьевна Касаткина

Я очень боялась за маму, она чуть не потеряла сознание в крематории (так ужасно, что крематорий, но иначе было нельзя). Митя был с нами всё время, как самый близкий нам человек. Остальных я просила не приходить. А потом они с Владиком все дни были около нас. Мы с мамой так окаменели, что до сих пор почти не можем плакать, а было бы легче. Я так боюсь теперь за неё и за бабушку. Все дни около нас так много людей, доходило до 30 человек, и это лучше, что приходилось готовить еду, идти в магазин, идти на базар, это лучше. <… >

Целую ещё и ещё много раз. Н.

13. 13 июня 1965, Москва

Милая Любочка!

<… > Я иногда теряю счёт дням, особенно когда плохо себя чувствую или много работаю. Последнее время мы обе прихварываем и больше лежим. Выходим редко, главным образом, чтобы посмотреть интересные театры, которые обидно пропускать. Тут приезжал очень интересный итальянский и довольно интересный французский театры, и я шла через силу и тащила маму. Мы задыхались на галёрке и всё-таки это всегда встреча с настоящей культурой! Я тебе пошлю программки этих спектаклей.

Я тебя очень прошу, милый мой дружок, не делать таких выводов о конце нашей дружбы из-за перерыва в письмах. Ты ведь помнишь, наверное, что я иногда редко писала маме, иногда происходит во мне какой-то внутренний затор, но она всегда была у меня внутри, я не расставалась с ней, так же, как не расстаюсь с тобой. У меня это не бывает так просто. А с тобой никогда не будет, потому что ты очень милый, благородный человек, и я очень тебя люблю. Для того чтобы нам расстаться, нужно, чтобы мы расстались внутренне, а я не думаю, чтобы это когда-нибудь могло бы случиться.

В Москве жара и мы от неё подыхаем. Ночью приходится закрывать окна, т. к. напротив нас МХАТ строит себе новое здание и ночью к обычному уличному рёву прибавляется ещё механический гул этого строительства. Сегодня (в первый раз за много лет) попробовала писать сирень и тюльпаны. Это удивительно приятное ощущение: пишешь без сознания, что нужно спешить, да ещё нести работу на чей-то суд…

Приезжала Таня, я виделась с ней один раз: были на выставке французских книг по искусству издателя Альбера Скира. Обещала её проводить и не в силах была приехать на вокзал. Скира привёз 4 фильма, сделанных его фирмой. На них невозможно попасть. Меня протащил кинорежиссёр Рошаль, а то бы я их не увидела. Фильмы: о Шагале, о Сезане, о Боннаре и об импрессионистах. О Шагале великолепный фильм. Там показывают и его самого. А главное – его чудесные витражи и много редких его картин. Все фильмы в цвете (да ещё в каком!) с музыкой и текстом.

Построила себе книжный шкаф, а то копятся кучи книг на полу. С удовольствием пилила, стучала. Теперь книги все устроены. Разбираем рукописи отца. Переболела я тут ангиной (от пыли, что ли?) А сейчас перешло на кашель, всё не могу избавиться. Перечитала запоем Бёлля «Биллиард в половине десятого», а так читаю мало, не хочется работать головой. У моего приятеля – Вальки Мишина – родился сын. Мы вместе с общим товарищем купили чешскую кроватку, чтобы достать её, приходилось несколько раз в день обзванивать все магазины. Так всё сложно. В конце концов нам продал спекулянт открытку – оказывается, за ними очередь на четыре месяца. Ну вот и все мои житейские дела.

Письмо моё уже не успеет прийти до твоего отъезда в Красноярск. Но когда приедешь, очень тебя прошу, ответь сразу же, а то я буду думать, что и это письмо не дошло. М. б. кто-нибудь залезает в ваш ящик?

Из друзей мало кого вижу, почти никого. Эд, как я тебе писала, давно в Тарусе, зовёт в гости. Ехать никуда не хочется, нет сил сдвигаться с места. М. б. будем делать ремонт этим летом, очень уж у нас всё запущено. У меня сердечная слабость, головокружения. Как твоя мама себя чувствует? Ходит ли она гулять? Готовит ли по-прежнему вкусные пироги? Помогаешь ли ты ей по хозяйству? Здесь скучно, смертельно, если бы не театры, то было бы невыносимо: такая суета сует! Очень хочется в лес, сейчас там ландыши цветут, фиалки. М. б., съездим послезавтра на денёк к тётке на дачу. Солнышко, ты уж на меня не обижайся, целую тебя крепко. Е.А. большой привет от нас обеих и тебе от мамы.

Наташа

14. 29 июня 1965, Москва

Милая, здравствуй!

<… > Я записалась на выставку. Буду писать на темы: «Тень» и «Свои люди – сочтёмся». А м. б. что-нибудь ещё обдумаю. Мне предложили участвовать в конкурсе на оформление спектакля в Театре юного зрителя. Я не успела начать, как конкурс отменили или отсрочили. Я, честно говоря, обрадовалась, т. к. не хочется спешить и волноваться. Предлагают сделать небольшую работу для цирка. Посмотрела я за это время ещё несколько спектаклей.

Сейчас в Москве гастролирует комишэ-опер из ГДР. Я смотрю и слушаю этот театр уже второй раз (четыре года назад он тоже приезжал)13. Сейчас слушала и смотрела «Сон в летнюю ночь» Бриттена и «Отелло» Верди. Всё это здорово, особенно Бриттен.

Каждый раз, когда сталкиваешься с настоящим искусством (большим искусством!), а это было несколько раз в моей жизни, делается стыдно и скучно смотреть всякие подделки, которыми щеголяет Москва. А и это считается здесь откровением. Сейчас некоторые спектакли сняли и заставляют переделывать, режиссёры не ждут на ближайшее время поблажек в театральном деле.

Как здоровье Тани? Бываешь ли ты у неё? Я получила от неё письмо и хочу попробовать ей ответить, хоть писать мне трудно – настроение неважное. С деньгами у нас хорошо, хватает, а на днях мы отнесём энциклопедию в букинистический магазин. Эти деньги хотим употребить на ремонт. Ты спрашиваешь насчёт Экзюпери. Тогда я написала тебе, что если пришлёшь, то я буду очень благодарна и подарю Терехову или Владику. А потом я поговорила с ними издалека об Экзюпери и поняла, что они сейчас этого не оценят по-настоящему, т. к. живут несколько в другом ключе. Другим же дарить не хочется. Так что ты, солнышко, подари тому, кому по-настоящему нужно.

Целую тебя, пиши. Твоя Н.

15. 16, 19 августа 1965, Москва

Милая моя Любушка!

У нас всё то же. Ремонт ещё не начался, начнётся в ближайшее время, но подготовка к нему большая, заняла всё лето. Я купила прессованные опилки, обшитые фанерой, мастерю себе полки и стол