Пропавшая: Исчезновение Лорен Спирер. Правдивая история о том, как студентка исчезла у всех на виду - Шон Коэн

Наши отношения длились около месяца. Это был увлекательный, сюрреалистичный, но в то же время обыденный опыт: мы заказывали еду на дом, смотрели авторское кино и слушали музыку, чтобы узнать о предпочтениях друг друга. Она любила Фрэнка Оушена. Я – Тома Йорка.

Впрочем, мы оба понимали, что этому роману развиваться некуда. Я определенно не был готов знакомить ее со своей мамой.

И еще один маленький нюанс: Греко по-прежнему проходила свидетелем по делу о коррупционном скандале, который я разоблачил. На тот момент оно рассматривалось в суде, ход которого я не освещал, поэтому мои публикации о ней уже завершились. Тем не менее, с профессиональной точки зрения, это выглядело дурным тоном и грозило обернуться катастрофой. В конце концов реальность взяла верх, и мы разошлись каждый своей дорогой.

Два года спустя, в 2018 году, на стадии раскрытия судебного процесса, федеральные прокуроры передали защите многочисленные конфиденциальные сведения, полученные от Греко. Среди материалов были и электронные письма из нашего недолговечного романа.

Один из адвокатов защиты, представлявший интересы начальника полиции, летевшего печально известным рейсом в Вегас, незамедлительно слил эти данные моему конкуренту, газете Daily News. Сам того не ожидая, я стал объектом внимания таблоидов.

За неразглашение сведений о наших отношениях с Греко меня сразу уволили, а Daily News тотчас опубликовала эту сенсацию:

«Журналист New York Post уволен за интрижку с проституткой, оказавшейся в центре коррупционного скандала в полиции Нью-Йорка»[34].

Это был самый унизительный опыт в моей жизни, причем ситуацию усугублял тот факт, что мне приходилось молчать – даже несмотря на то, что я находил эту публикацию несправедливой. Ведь я начал встречаться с Габи только после выхода моей статьи. На тот момент я был холост, а она уже не работала в эскорте.

Я как никто понимал, что высказывание своей точки зрения послужит поводом для дальнейшего раздувания проблемы. Daily News обязательно напишет продолжение, где будет высмеивать меня за самозащиту, а адвокат, который слил информацию, получит возможность повторно меня охаять. Не исключено, что и другие издания тоже поддержали бы эту историю.

По этой причине я отказался от интервью и ограничился безобидным заявлением, подготовленным специалистом по связям с общественностью. Впервые за свою 25-летнюю карьеру я испытал на себе последствия неоднозначной информационной картины и принял взвешенное решение хранить молчание.

Если честно, в тот момент я испытывал сочувствие к героям некоторых историй, о которых мне приходилось писать. Один из них, правительственный чиновник, недавно переживший публичную порку, задал вопрос:

– Каково это – быть на другой стороне?

Я невольно задумался о молодых людях, оказавшихся в центре расследования исчезновения Спирер. Почему они отказывались от публичных выступлений? Неужели все гораздо сложнее, чем я предполагал?

Первое, что я решил сделать после увольнения, – это привести мысли в порядок. Для этого я вместе с подругой уехал на некоторое время в Кэтскиллз, где гулял по лесу, пил коктейли в небольших пабах, отключил Twitter и ждал, когда вся эта история наконец уляжется. Потом я в одиночку улетел в Мехико и несколько дней бесцельно бродил по паркам и уличным рынкам, пока не научился находить положительные стороны в сложившейся ситуации.

– Никто ведь не умер, – успокаивали меня родные и друзья.

И действительно. Мир не рухнул.

А у потери работы была и обратная сторона – больше никаких начальников и сроков. Впервые за свою карьеру я обрел пугающую, но одновременно захватывающую свободу работать на себя.

Журналистика у меня в крови – я бы никогда не стал рассматривать другую профессиональную сферу. Поэтому я долго ломал голову над главным вопросом: чем я хочу заниматься?

Со времен колледжа я разделял мечту любого молодого репортера: оказаться в гуще громких событий и опубликовать что-то значимое, что-то, что будет представлять интерес в долгосрочной перспективе. Я хотел написать книгу.

И вот теперь, имея за плечами почти три десятилетия опыта, я почувствовал, что готов. На ум приходила только одна тема: Лорен Спирер.

В условиях высокой загруженности, особенно в прежней должности главного редактора полицейской хроники в издании Post, у меня никогда не хватало времени на пересмотр материалов по этому делу, а уж тем более на поиск новых зацепок.

Долгие годы меня терзало чувство вины и досады, тем более после сближения с семьей Лорен. Но мой час наконец настал, пусть я и не совсем так представлял себе этот путь.

Прежде чем приступить к работе, я обратился к Спирерам: мне было важно узнать их мнение и чувства. К тому же мне требовалось их разрешение на повторное обращение к частным детективам. Еще я понимал, что друзья Лорен, которые в прошлом не слишком-то откровенничали с прессой, до сих пор опасались говорить о событиях той ночи без согласия Спиреров.

В первую очередь я связался с Шарлин и Робом и предложил им встретиться. Роберт позвал меня на завтрак в свой любимый ресторан Barney’s Greengrass, расположенный в старом районе Верхнего Вест-Сайда. В качестве блюда он предложил лосося с яйцами, а также принес мне шоколадную плетенку, отметив, что это лучшее лакомство из всех.

Мы периодически встречались со Спирерами и с удовольствием друг с другом общались, однако сегодня я деликатно затронул самую щекотливую тему. Я объяснил им, что для дальнейшего продвижения дела мне нужен доступ к материалам и их согласие на интервью, которые они давно перестали давать. Спирерам предстояло разрушить эту преграду, вскрыть старые раны и наконец поделиться историями, о которых до настоящего момента они не рассказывали.

Все уже знали, что в ночь своего исчезновения, перед тем как пойти на свидание с Кори Россменом, Лорен принимала наркотики и пила алкоголь. Однако для раскрытия реальной истории произошедшего нам требовались более глубокие детали.

Взяв шоколадную плетенку, я вышел из ресторана. Робби не ошибался: она была восхитительна.

Спустя несколько дней мы встретились у них дома за ужином. На этот раз у меня в руках был диктофон.

После интервью я приступил к следующему шагу: отправился в офис Bo Dietl & Associates.

Дальнейшие несколько недель я провел в пустом конференц-зале у частного детектива на Геральд-сквер в Манхэттене, где просматривал файлы и изучал информацию, так и не ставшую достоянием общественности.

Детективам удалось пообщаться с десятками людей, которые видели Лорен в часы, предшествовавшие ее исчезновению. Среди них были и некоторые ребята из таунхауса – последнего места пребывания Лорен.

Среди известных мне имен встречались и незнакомые.

Обнаруженные факты позволили проследить путь Лорен: от «Смоллвуда», где проходил дружеский ужин, до квартиры на верхнем этаже; от «Смоллвуда» до предматчевой вечеринки в таунхаусе; от таунхауса до бара Sports; от бара до «Смоллвуда»; от «Смоллвуда» до таунхауса, где ее и постигла неизвестная судьба.

Но особенно меня привлекли другие сведения: информация о событиях, предшествовавших исчезновению Лорен, и упоминания о деталях, которые последовали за ее пропажей.

Пока я продолжал свое расследование, картина начала потихоньку проясняться, однако пробелы в этой истории тоже становились все очевиднее: изменения в показаниях, расхождения в воспоминаниях, догадки, слухи.

Многие из свидетелей, опрошенные частными детективами, никогда не общались с полицией. При этом материалы, собранные Дитлом, пусть и изобиловали фактами, были удручающе скупы на детали. Некоторые из показаний напрашивались на продолжение; с другими ключевыми фигурами вообще никто не разговаривал, боясь, что их сведения только помешают расследованию.

Поэтому передо мной встала задача собрать все эти данные.

В первую очередь я решил обратиться к главным свидетелям по делу Лорен Спирер – ее друзьям. К тому моменту они уже выросли, переехали из Блумингтона и занимались карьерой. Во время встреч за кофе, пивом, пиццей и шакшукой[35] я впервые или повторно общался с людьми, которые знали Лорен