Про женщин, тараканов и цветы - Наталия Мурсаловна Годжаева

от того, что в квартире танцует шкаф, на заднем фоне подтанцовывают стены и замыкает выступление люстра.

Стало страшно.

Страх включается оттого, что ты не можешь ничего контролировать и предугадать.

В голове постепенно загружался урок ОБЖ: «Спрячьтесь под стол».

Под стол мы спрятались как коты, когда голова под столом, а лапы и хвост торчат снаружи.

Через десять минут нам стало не очень уютно, и мы решили переместиться на улицу, там безопаснее, чем в квартире на шестом этаже.

«Возьмите самое дорогое и покиньте помещение». Загрузка урока ОБЖ в моей голове постепенно подходила к концу.

На улице мы оказались с паспортами в руках. Это всё? То есть айпады, ноутбуки, платья, туфли… это же всё тоже дорогое. Я видела цены. Вы видели?

Сумки в коридоре посмотрели на меня косо и фыркнули. Из всего гардероба они обошлись мне дороже всего. «Уходишь без нас? Мы запомним».

Толчки затихли быстро, мы вернулись домой, уснули, и утром я написала подруге.

– Вы когда-нибудь переживали землетрясение?

– Да, год назад, ночью. Пришлось экстренно выбежать из дома.

– И что ты с собой ночью взяла?

– Детей и паспорт.

– Вот! В эти моменты понимаешь, что вещи ничего не стоят.

– Не совсем так, Наташа. На свою пижаму по инерции я напялила жакет «Шанель», он мне слишком дорого достался, а дочь успела нацепить платье.

– Вы настоящие женщины.

– Мы просто стратеги. Если ты в красивом платье, возможно, в первую очередь пожарные будут спасать тебя.

Шутки шутками, но должен же быть какой-то вывод из этой бессонной ночи.

Например, такой.

Мы долго и дорого ходим к терапевтам и менторам за расстановкой приоритетов в жизни. Природа же делает это бесплатно, неожиданно и всего за одну ночь.

Свобода и сливовый пирог

В Москве я снимала квартиру в высотке на Баррикадной, и рядом со мной жила прекрасная Людмила Николаевна. В свои восемьдесят три года больше всего она любила три вещи на букву «С»: сигареты, свободу слова и сливовый пирог.

Пирог с сигаретами я «доставала» ей часто, поэтому она с радостью зазывала меня к себе в квартиру, сажала напротив и рассказывала всякие истории.

То про Гагарина, который «забегал в квартиру напротив», то про её прабабушку, которая прошла революцию, то… то… Чаще всего она говорила про жизнь в Советском Союзе. Как было, что было и чего не было.

Как-то вместе со сливовым пирогом я предложила Людмиле Николаевне устроить обед с нарезками из сыров и хамона.

«Наташенька, милая, сыр я буду, а вот колбасу уберите. Ну ладно я, но вы должны же понимать, что колбасу сейчас достать можно какую угодно и она давно перестала быть украшением стола. Впрочем, вместе с колбасой пришла свобода выбора всего. Живи где хочешь, общайся с кем хочешь, летай куда хочешь и смотри на этот мир. Вы очень счастливое поколение, Наташенька, верьте мне. Мы вот в своё время свернули не туда…»

Скажет такое, улыбнётся мне и закурит.

Разговор этот был у нас лет девять тому назад. Не знаю, жива ли сейчас прекрасная пожилая женщина, которая так любит всё на букву «С».

Если жива, хотелось бы принести ей пирог, сесть и молча слушать. Слушать и молчать. А что говорить?

Не расстраивать же человека, что мы снова свернули куда-то не туда, и от её любимого набора слов на букву «С» остаются только лишь сигареты и сливовый пирог…

Докторская

На котов у меня аллергия, но можно легко заметить, что общаюсь с ними я довольно часто. В этот раз я тихо сидела вечером во дворе и никого не трогала. Что такого, сидеть во дворе после тяжёлого рабочего дня?

Двор перед домом после работы – как переходная зона в аэропорту после паспортного контроля. Дела прошлого уже позади, а будущее ещё не наступило. Можно сесть и тихо расслабиться.

Дома меня ждали разряженный ноутбук и привычный ритуал перед зеркалом: очистить, отскрабить, освежить, нанести маску и переодеться в домашнее. Представив такую перспективу, я ощутила лень и просто сидела.

Недалеко от меня сидел дворовый кот и умывался. Наверное, у него тоже есть привычный ритуал после рабочего дня – очистить и отскрабить.

Люблю котов. Они важные, и им до тебя нет никакого дела. Собаки всё-таки другие. «Для своей собаки каждый хозяин – Наполеон», – не помню, кто это сказал. И если в отношениях с собакой ты Наполеон, то в отношениях с котом всё ровно наоборот. Наполеон – кот.

Пушистый закончил свой ритуал, быстро залез на скамейку и выдал мне что-то на кошачьем.

Интересно, что на месте кота я бы сейчас себе сказала? Может быть, поздоровалась, может, сказала, что с мышами в стране напряжёнка и при Лужкове такого не было, может, просто поинтересовалась, как поживают бездомные коты-французы? Бездомных котов-французов, кстати, нет, они там все пристроенные…

Я смотрела на его чёрные лапы, ощущая своё ленивое настроение уходящего дня. Потом стала фантазировать, что если бы не аллергия, я могла бы подобрать кота на улице, поделиться с ним жилплощадью и дать имя. Моего кота звали бы Радость.

Друзьям говорила бы так: «Я живу с Радостью».

Или так:

«Я просыпаюсь с Радостью и с Радостью засыпаю».

Пока я строила планы, кот подошёл совсем близко, уткнулся мордой мне в бок и снова стал громко мяукать.

Чего же он хочет? И только минут через десять до меня дошло, что кот хочет есть. Ему не нужны сейчас мои мысли про совместный быт, ему в конце рабочего дня нужна еда и желательно вкусная.

Я взяла себя в руки и пробежала двадцать шагов до местного магазина.

– У вас есть «Вискас»?

«Вискаса» в магазине нет.

– Ок. А колбаса?

Увидев прилавок с докторской колбасой, я поняла, что сейчас у нас с котом на двоих будет ужин.

– Дайте мне, пожалуйста, триста граммов колбасы.

Я взяла в руки пакет с едой и пошла на скамейку к своей Радости.

Много ли для радости нужно?

Не очень. Иногда достаточно разрешить себе незожную еду, не спешить и тихо поделиться с местным котом спонтанным ужином.

Колбаса.

Чёрный хлеб.

И ленивое настроение.

Мы лопали, молчали, и я наконец-то осознала, почему же колбаса всё-таки докторская…

Потому что иногда это ровно то, что доктор прописал в конце очень уставшего дня.

Спать хочется

Я не знаю, есть ли