Адольфо Камински, фальсификатор - Сара Камински

до тех пор, пока я не пообещал ей, что непременно поговорю с французским представителем группы Штерна.

Наконец состоялась встреча французской «тройки», и вскоре Этти представила меня Тибору Розенбергеру по прозвищу Вольтер, ветерану венгерского Сопротивления. Высокий вальяжный красавец, прекрасно образованный, изящно одетый, харизматичный. Знаток классической музыки и мировой литературы, бегло говорящий на многих языках. Он сразу успокоил меня, что не имеет ничего общего с радикальным крылом, что внутри группы Штерна существуют разные ответвления. Правда, и его возмущало предательство Хаганы. Можно ли одновременно враждовать с британцами и помогать им, выдавая на казнь своих единомышленников? Тибор рассказал мне о своих планах и методах. Они изгоняли врагов самым действенным и наглядным способом: устраивали засады и нападения на британский контингент в Палестине. Полиция разыскивала почти всех членов группы, поэтому они нуждались в поддельных документах, чтобы свободно пересекать границы и не бояться повешения. Но это еще не все. Тибор хлопотал за своих друзей, товарищей по венгерскому Сопротивлению, хотел их тайно переправить в Палестину. Больше всего меня покорила его вера в возможность мирного арабо-израильского сосуществования. Я тоже верил в нашу общую Страну, свободную от англичан. Мы с ним беседовали много часов и по-настоящему сдружились. Однако я так и не согласился с тем, что террористические акты полезны и допустимы. К тому же работать одновременно на Хагану и группу Штерна невозможно. Общие цели отнюдь не мешали им враждовать и люто ненавидеть друг друга. Согласен, члены группы не ангелы, но они рисковали жизнью ради своих убеждений, да и Соединенное Королевство с ними не церемонилось. Не пощадило ни одного из задержанных, всех отправило на виселицу. Поэтому я охотно поделился с ними материалами и оборудованием, даже выполнил несколько срочных заказов, но предупредил, что им нужен другой, свой собственный, фальсификатор. Кое-кто был у меня на примете, человек надежный и сведущий, заново учить не нужно. Только бы поскорей разыскать и уговорить…

К счастью, Сюзи жила по старому адресу и по-прежнему училась в Высшей школе изящных искусств. Я без труда нашел ее и пригласил позавтракать в кафе. Объяснил, что не смогу работать на два фронта, ну не разорваться же мне! А если о моем ренегатстве прознают Эрнест или Мсье Поль, группе Штерна не поздоровится, уж точно! Глаза у Сюзи возбужденно блестели, она даже ножкой топнула, не дав мне договорить и попросить об одолжении. Перебила решительно:

– Я хочу работать на группу Штерна!

С тех пор, как в прежние времена, я с утра пораньше мчался в лабораторию группы на улицу Клерк, чтобы помочь Сюзи и что-то подсказать, если дело не ладилось, а оттуда пробирался с массой предосторожностей к себе, на улицу Экос, причем постоянно оглядывался: не следит ли кто за мной?

Все идеально уладилось. Я придумал, как помочь и тем, и другим, никого не предавая и не обманывая. Но в один прекрасный день группа Штерна потребовала, чтобы я изготовил бомбу с часовым механизмом, хотя я категорически заявил, что никогда не буду участвовать в терактах. Беда в том, что во всех подпольных организациях меня считали не просто фальсификатором, а мастером на все руки. Я прилежно шил сумки и чемоданы с двойным дном, занимался фото и видеосъемкой, раздобывал архивные фотографии, решал множество технических задач. Ну вот они ко мне и обратились. Я разузнал окольными путями, что готовилось покушение на британского министра иностранных дел Эрнеста Бевина, горячего сторонника увеличения британского контингента в Палестине, а также «Белой книги», запрещавшей репатриацию перемещенных лиц из лагерей. Еще его обвиняли в чудовищных антисемитских высказываниях.

Мне предстояло разрешить сложную нравственную дилемму. Я не хотел убивать людей, кем бы они ни были. Смогу ли я примириться с собой, если своими руками убью человека, пусть даже лютого врага? С другой стороны, если я откажусь, они непременно найдут другого исполнителя, в этом я не сомневался.

– И что же ты им ответил?

Я согласился. И сделал отличную бомбу с часовым механизмом, способную разорвать Бевина в клочья. Некий Авнер должен был отвезти ее в Великобританию и подложить министру. Мы с Авнером познакомились в лаборатории на улице Клерк. В группе Штерна ему поручали наиболее опасные задания. Как нашему Эрнесту, в том же роде. Авнер приехал из Палестины с отвратительным фальшивым паспортом, так что его задержали на границе, долго допрашивали и чудом отпустили. Больше рисковать он не мог и обратился ко мне за надежными документами. Меня бесконечно умилил и обрадовал его рассказ о том, что кибуц, где он жил, наладил добрососедские отношения с окрестными бедуинами. Если и случались конфликты, избранные представители обеих сторон успешно улаживали их, проявляя взаимное уважение и симпатию. Вот об этом я и мечтал. Подобные факты укрепляли мою решимость поселиться в этой далекой стране, столь много сулившей. К сожалению, когда мы с Авнером повстречались через несколько лет, он с грустью сообщил мне, что бедуины навсегда покинули те места во время Войны за независимость.

Так вот, Авнер забрал бомбу, выполнил задание и вернулся в Палестину.

О гибели Бевина должны были раструбить все газеты. Но они упорно молчали. Так прошла неделя. Бевин, целый и невредимый, по-прежнему заседал в кабинете министров. Бедняга Авнер, должно быть, долго не мог понять, отчего бомба не взорвалась. И, если он читает эти строки, спешу открыть ему секрет: часовой механизм я состряпал липовый, детонатор негодный, а бомбу на всякий случай набил всякой дрянью вместо взрывчатки. Да, я спас жизнь антисемиту, врагу. Как ни странно, никто не упрекал меня в том, что теракт не удался. А я про себя посмеивался: неужели вы решили, что я способен на убийство? Ход был стратегически неверным еще и с точки зрения международной политической ситуации. К тому времени наши дипломаты одержали победу. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 1947 года за номером 181 положила конец британскому мандату в Палестине. На повестке ООН стоял вопрос: провозгласить ли образование двух независимых государств, арабского и еврейского, или же объединить два народа? Но Великобритания в любом случае проиграла и должна была вывести свой контингент. Сам я всегда был и остаюсь горячим сторонником единого светского арабо-израильского государства, которое зиждется на плюрализме и равенстве в правах, так чтобы иудаизм и ислам находились в толерантном равновесии, не переча и не диктуя друг другу. Недостижимая утопия, скажешь ты. Я, по-твоему, неисправимый мечтатель? Так и есть, доченька, так и есть.

В конце концов ООН приняла решение о создании двух отдельных государств, а 14 мая 1948 года план раздела Палестины осуществился. Общеизвестный факт. Британцы медлили до