Цирк зажигает огни - Николай Николаевич Сотников

Сколько лет прошло с тех пор, но и в старости дедушка всегда с любовью Орлика вспоминал, папе моему про него с особым удовольствием часто рассказывал и предлагал пофантазировать, как сложилась судьба Орлика до войны и после. И неизменно и дедушка и папа представляли себе, что он родился в цирке, был артистом, на войне остался целым и невредимым и вновь попал на арену. Счастливое начало и счастливый конец придумали они оба в этой истории. И мне тоже очень хочется в это поверить.

… Если бы тогда конь Орлик не спас совсем юного ещё дедушку, то не было бы на свете ни моего отца, ни меня, ни этой книги, которую вы держите в своих руках.

Н. Ю. Дурова

«Дрессируй свои слова!»

(Из письма Н. Ю. Дуровой Марианне Сотниковой)

«Дорогой друг Марианна! Обе твои книжки – и поэтическую “Разноцветные снега", и прозаическую “И звери в памяти живут[229] прочла с удовольствием. Рада, что ты продолжаешь семейные традиции, вступая в литературу. Желаю тебе на этом трудном поприще больших удач. Знаю, что ты очень любишь животных. Дрессировщицей тебе, конечно, не стать, а вот слова в своих сочинениях дрессируй умело и постоянно!»

Наталья Дурова —

Марианне Сотниковой

Н. Н. Сотников

Из поколения – в поколенье!

Послесловие к сборнику и избранным страницам истории русского цирка

«ТВОРИТЕ ВАШЕ РЕМЕСЛО!»

По роду своей редакторской работы мне не раз приходилось заниматься составлением различных сборников: то я подстраховывал заболевшего или неожиданно уехавшего по делам составителя, то помогал составителю-новичку, то просто совмещал составительскую и редакторскую работу, не помышляя о славе составительской. Самыми радостными и волнующими были для меня составления сборников А. П. Довженко «Думы над картой Родины» и моего учителя и старшего друга поэта Леонида Хаустова «Оставляю вам стихи». И вот я впервые принялся за этот незаметный кропотливый, далеко не всегда и во всём благодарный труд. Позвала и призвала меня к делу давно полюбившаяся тема – «Художественная литература и цирк», в какой-то степени и «Художественная литература ДЛЯ цирка», но всё же больше О цирке. Литература, прежде всего проза, а среди прозаических жанров прежде всего короткая повесть и рассказ выступали как бы летописцами истории цирка, соперничая во многом и небезуспешно с профессиональными историками этого очень своеобразного и редкостного вида искусства.

Мне вовсе не хочется превращать эту статью в литературоведческое исследование. Думаю, что интересующая нас тема, в принципе, смогла бы стать темой не только кандидатской, но и даже докторской диссертации. Мне же хочется просто с вами побеседовать, а поскольку мы всё время говорим о цирке, то и наша книга чем-то напоминает манеж. Значит, составитель должен быть для вас своеобразным инспектором манежа, цирковым конферансье, шпрехшталмейстером, как говорили в старину. Поэтому и станет моё послесловие несколько фрагментарным. Но есть и ещё одна причина. Мне будет так легче вести с вами разговор: материала очень много, некоторые рассказы, этюды и даже стихотворения заслуживают такого специального разговора, что послесловию грозит стать новой книгой. А короткий «выход» на нашу условную арену будет меня как автора постоянно дисциплинировать, да и вам мне вовсе не хочется наскучить…

Прежде всего, уважаемые зрители, то есть читатели, прошу учесть, что я не заканчивал ни циркового училища, ни театроведческого факультета ГИТИСа, где есть специализация в области истории и теории циркового искусства. Не работал я ни в цирке, ни в цирковом журнале или газете, не приходилось мне заниматься редакторской деятельностью и в издательстве «Искусство», где некоторые редакторы специализируются на цирковой тематике. Да и как зритель цирковых представлений я не очень-то прилежен. В цирке бываю, к сожалению, редко, особенно в последние годы. Как же я пришёл к работе над этим сборником, почему так увлёкся литературой о цирке?

Привил мне любовь к цирку с малолетства мой отец – драматург, киносценарист, прозаик, очеркист и критик Сотников Николай Афанасьевич. Его повествование о династии Дуровых вы, надеюсь, прочитали. Есть там несколько слов и обо мне. Надо вам сказать, что отец он был строгий, баловал меня редко, работы от меня требовал большой и постоянной, всё время мне ставил в пример выдающихся деятелей литературы и искусства, сознательно сопоставляя их деяния в том или ином возрасте с моим возрастом. А когда я пытался защищаться аргументом «Да они же гениальные люди!», отец твёрдо и настойчиво подчёркивал: «Таким тебе не стать, разумеется, но равняться ты на них обязан, на них, а не на мальчишек из класса или из твоего ленинградского двора на Большом проспекте Петроградской стороны!» Честно говоря, равняться на великих я увиливал, и с удовольствием гонялся с мячиком по двору и поджигал самодельные ракеты на площадке пятого этажа, чтобы узреть их парение и падение на глазах почтеннейшей публики! Озорство меня в ту пору привлекало больше всего, и вовсе не хотелось высиживать часы в читальных залах библиотек.

Спустя многие годы, когда я переутомился на журналистской работе и довольно серьёзно заболел, один медик-учёный, даже автор учебника для медвузов, вдруг спросил меня: «А вы, молодой человек, в детстве и в отрочестве очень усидчивым школьником были?» Я ответил ему всё как есть – не усердствовал особенно, всё время то на велосипеде, то в футбол. Доцент посмотрел на меня внимательно и совершенно неожиданно сделал такое заключение: «Вы этим спасли себя сейчас, у вас прежние годы – потенциальный резерв здоровья!»

Рос я не богатырём, особенно в младших классах. Часто простужался, пропускал уроки. И вот однажды приехал перед весенними каникулами отец (он уже окончательно к тому времени в Москву переселился) и радостно стал мне рассказывать о своей работе над «дуровской книгой». Он свой труд тогда именно так называл. А потом и говорит: «Юрий Владимирович меня и тебя приглашает на своё представление! Сегодня вечером у него первый спектакль!» Тут моя бабушка, мама мамы, которую я никогда не видел – ведь она умерла на второй день после моего рождения, стала отговаривать отца от его намерения: мол, температура была высокой, горло красное и т. д. «Что ж, давай мерить температуру! Давай договоримся так: если до тридцати семи и трёх – поедем, ну, а выше, тогда останешься дома. Я-то обязательно должен ехать!.. А жаль, Юрий Владимирович обещал тебе своих зверюшек показать!» Ну, тут я чуть из своей кроватки не выпрыгнул! Что же делать? Горло и впрямь болит, температура явно есть,