Освобождая Европу. Дневники лейтенанта. 1945 г - Андрей Владимирович Николаев

чем могли помочь. В этаком мраке им ничего не стоило заблудиться или пройти мимо врага под самым его носом.

Самое страшное произошло неожиданно. Резкий удар звука ошеломил всех – он ворвался в монотонный вой ветра, будто пригоршня гороха, брошенная о сильно резонирующую плоскость. Блеснуло пламя, и только тогда уже можно было различить рокот поспешно удаляющегося мотора. Пока я, стоя посреди шоссе, соображал, что, собственно, произошло, все уже было кончено. А сообразив наконец, я ринулся в сторону. Куда? Я и сам не знал куда. Просто я должен был что-то делать, куда-то двигаться. Неизвестность давила на сердце тяжелейшим грузом!

Рванув влево, я налетел на кучу гравия и столкнулся с человеком, который полз на коленках. Присмотревшись, я узнал командира полка.

– Вы ранены, Федор Елисеевич? – спрашиваю я.

– Кой, к черту, ранен. Фуражку потерял. – Шаблий поднялся, держа в руках свою фуражку. – Бронетранспортер немецкий врезал по нам из спаренной турели. Это было видно по направлению трассирующих пуль. Тут я и потерял фуражку. Помнишь, как Тарас Бульба в бою трубку свою потерял и вернулся за нею? А я, вон, фуражку. Какой же я командир полка да без фуражки?! – И Федор Елисеевич натяжно улыбнулся.

Из головного дозора подходит командир роты автоматчиков Каторшин.

– Потери есть? – спрашивает подполковник Федотов.

– Человек двадцать – двадцать пять будет, – отвечает тот.

– Какое решение принял? – вновь спрашивает Федотов.

– Заняли оборону, товарищ подполковник. Выслал отделение в разведку во главе с Мелкомуковым – выяснить обстановку.

– Добро, – произнес Федотов. И, обратившись к Шаблию, сказал: – Дальше пока лезть не имеет смысла. Что со своей стороны предложишь?

– Прежде всего, – ответил Шаблий, – нужно развернуть конную батарею к бою. Выдвинуть хотя бы одну батарею Самохвалова и подготовить минометную на НЗО. А там, с рассветом, может быть, что и прояснится.

Шлепая по лужам, конная батарея Клейнера пошла занимать позиции на прямую наводку. Сзади заурчали машины – это подручные батареи готовились разворачиваться в боевой порядок. Я стоял посреди шоссе, не зная, что делать. Мимо пронесли в тыл тела убитых, завернутые в плащ-палатки. У одного, в такт шага идущих, мерно болтались ноги в башмаках и обмотках. Какое-то время я шел за ними и все смотрел на эти болтающиеся ноги. Потом остановился у одного из наших «студебекеров».

– Сергушенко, – обратился я к одному из шоферов, – это ты?

– Я, – отозвался Сергушенко.

– У тебя в кабине есть кто?

– Не. Никого нету. Залазьте, товарищ старшлейтенант.

Скинув плащ-палатку и бросив ее в кузов, я залез в кабину и, привалившись в угол, стал дремать.

Почему в Устюге, в военном училище, нам ничего не говорили о возможности такой вот встречи ночью, на большой дороге?! Ведь сегодня ночью, ни за понюх табаку, угробили двадцать молодых парней?! Мороз прошел по коже. В ознобе передернулось все тело. Я не знал, от того ли это, что я основательно промок, или было это следствием недавних нервных переживаний.

– Хлебните-ка, вот, товарищ старшлейтенант, – и Сергушенко протягивает мне трофейную флягу, – тут малость шнапсу для сугреву.

Я хлебнул глоток, другой. Обжигающая глотку жидкость прошла в желудок и через короткое мгновение разлилась по телу приятными искорками тепла. Я отдал флягу Сергушенке, поблагодарил и стал дремать, уже ни о чем не думая. И вскоре крепкий сон сковал все мои члены.

Проснулся я от того, что Сергушенко тряс меня за грудки.

– Товарищ старшлейтенант, – слышу я его голос, – вас командир полка кличет.

Окончательно пробудившись, я раскрыл глаза и взглянул сквозь ветровое стекло – там увидел я прозрачное, каким оно только бывает после ушедшей грозы, голубое-голубое утреннее небо. Ни единого облачка – все чисто от горизонта до горизонта. Солнце поднялось достаточно высоко и веселыми блестками играло на мокрой зелени. Дорога местами уже просыхала. Справа высились горы и лес, освещенные утренним солнцем, а впереди и слева на много километров простор. И лишь где-то там, вдали, виднелись какие-то строения. Неясно, принадлежат ли эти строения окраинам города Мор или же это какие-либо отдельные хутора.

Выйдя из кабины, я почувствовал неприятную сырость в сапогах, они были мокры насквозь. Хорошо бы переобуться, но нет даже сухих портянок. Оправив складки гимнастерки под ремнем, я направился к автобусу командира полка. В воздухе ощущалась приятная свежесть, а вокруг царила необыкновенная тишина. Омытые ночной грозою деревья активно распускались своей первой и нежной листвой. Подполковник Шаблий стоял около дверей своего автобуса и растирал полотенцем раскрасневшиеся лицо и руки. Он был явно в приподнятом настроении.

– Где противник, Николаев? – обращается он ко мне.

– Там! – отвечаю я и киваю на запад.

– Там так там! – говорит командир полка, застегивая пуговицы ворота гимнастерки. – После завтрака сразу собирайся. Подбери ребят, как всегда, – разведчиков, связистов, радиста. За ночь сменили пехоту: мы теперь с 355-м полком Фирсова. Ясно?

– Ясно, товарищ подполковник.

– Через час будь готов, – сказал Шаблий и скрылся в автобусе.

Только тут я обратил внимание на то, что мы одни на шоссе, что нет ни конной батареи Клейнера, ни автоматчиков Каторшина, и вообще нет никаких признаков присутствия пехоты. Но и новой пехоты не видно.

Отыскав машины штабной батареи, я умылся, переобулся и, отдав распоряжение готовиться группе управления, сел завтракать.

Шуркин кормил меня кашей из полкового котла и молоком с яйцами из запасов ближайшего мадьярского хутора. Он и в дорогу заготовил хлеба, сала и яиц:

– Когда там кухни подойдут. Може, весь день будем не жрамши. Так с голодухи-то и ноги не потянешь.

В штабном фургоне сидел один капитан Видонов и наносил на карту оперативную обстановку.

– Какими новостями можешь поделиться? – обратился я к нему.

– Новости обычно приносит разведка, – пошутил Вася.

– У разведки новости снизу, – отпарировал я, – а у тебя сверху.

– Это точно, – засмеялся Видонов, – а самая важная новость – это что делать с городом Мор?!

– А что с ним нужно делать? – спросил я. – На войне города берут!

– Да?! А я и не знал! – засмеялся Вася. – Ты вот лучше взгляни на разделительную полосу между 2-м и 3-м Украинскими фронтами. Город Мор обозначен для нас пометкой «исключительно», а это означает – брать мы его не должны! Теперь смотри сюда: 46-я армия, которая и должна брать Мор, оказалась по ту сторону хребта с отметкой 479 метров, покрытого густым и малопроходимым лесом, и принимает общее направление на Тата-Комаром.

А наша армия заворачивает влево, в юго-западном направлении на Баконькут, Иноту, Чор. Город Мор остается как бы беспризорный. И что с ним делать?! Теперь вопрос: где бы нам полагалось быть? Очевидно, нам