Дыбенко - Иван Матвеевич Жигалов

— Произошло то, о чем вы меня предупреждали, Павел Ефимович, — смущенно произнес адмирал. — Временное правительство обострило обстановку на флоте. Недальновидные политики…

Весть об отстранении командующего всполошила и Главную базу, и делегатов съезда. Страсти накалились. Пришлось прервать работу съезда. Группе делегатов поручили отправиться на корабли, успокоить команды.

Находящийся в зале Лебедев размахивал руками, что-то кричал, никто не обращал внимания. Проходя мимо него, Дыбенко сказал:

— Не с угрозами надо было лезть на трибуну, а честно сообщить о смещении выборного командующего. Теперь идите на «Республику», сами объясняйтесь с матросами. Слышали их гневные заявления, возьмут да и бабахнут по «Кречету», от штаба мокрое место останется.

Уже на улице Дыбенко с тревогой размышлял: «Чего доброго, эсеры и анархисты могут спровоцировать восстание. «Подлейшие это люди!» — припомнил слова Охоты.

Председатель Центробалта спешил к Мариинскому дворцу в комитет РСДРП (б). О назначении нового ком-флота там уже знали, об этом Дыбенко поставил комитет в известность сразу по возвращении Максимова из столицы. Было решено ввиду неподходящего момента для вооруженного выступления против Временного правительства ограничиться формальным протестом, а Вердровского принять. Сейчас Дыбенко хотел посоветоваться с товарищами, следует ли приглашать на съезд командующих — нового и старого.

— Конечно, приглашайте, пусть оба выступят перед моряками, — сказал Антипов.

Из партийного комитета Павел направился на «Кречет», где застал растерянного Вердеревского в окружении перепуганных штабистов. Все смотрели в иллюминаторы. Прильнул и Дыбенко: рейд как на ладони, башни «Республики», «Петропавловска» намелены на «Кречет».

— Гражданин адмирал, мне нужно поговорить с вамп наедине, — сказал Дыбенко и, подождав, когда все вышли, продолжил: — О происшедшей смене командования съезд представителей Балтийского флота узнал ко от вас. Вы предпочли молчать. Закулисная игра, вы это понимаете, может кончиться трагично…

— Съезд и Центробалт, надеюсь, проявят благоразумие, — перебил Вердеревский, явно изменившийся в лице.

— А если матросы будут непреклонны? По какой причине сместили выборного командующего? Ведь это посягательство на революционные завоевания!

— Адмирал Максимов не смещен, — пытался оправдаться Вердеревский. — Он получил повышение, назначен начальником морского штаба при ставке верховного главнокомандующего Брусилова в Могилеве. Теперь ему подчинены все флоты России.

— Гражданин Вердеревский, зачем разыгрывать комедию? — Дыбенко пристально смотрел на вновь испеченного адмирала. — Вы прекрасно знаете, что «переворот» готовился давно, уж очень не ко двору пришелся Максимов Временному правительству. Собирались заменить его Бахаревым, Колчаком, да побоялись — слишком уж оба реакционны. А Максимова ведь так просто сместить нельзя, перевести в морское министерство опасно — ненадежен, «красный». Вот и нашли выход — вроде «повысили», а главная цель — От матросов подальше убрать. — Вердеревский нервно ерзал в кресле… — Так вот, — продолжал Дыбенко, — мы приглашаем вас на съезд. Выступите перед делегатами, расскажите…

— Что же я должен рассказать?

— Как думаете складывать свои отношения с Центробалтом, с матросами? Откровенно сообщите причину удаления Максимова… Съезд возобновит работу в шестнадцать ноль-ноль…

Максимова и Вердеревского избрали в президиум.

Выступивший Светличный предупредил: пока решается вопрос о командующем, «Республика» будет держать «Кречет» под прицелом орудий главного калибра. В том же духе высказались представители «Петропавловска», «России», «Славы». Лишь ревельцы активно защищали Вердеревского, но их речи делегаты прерывали громкими возгласами: «Оставить адмирала Максимова!», «Вердеревского — в Ревель! Вердеревского — в Ревель!»

На трибуну поднялся Максимов. Когда смолкли аплодисменты и в зале наступила тишина, адмирал начал взволнованную речь: сердечно признался, что ему тяжело расставаться с матросами, которых всегда любил и любит, но… вынужден подчиниться решению Временного правительства, срочно отбыть в ставку, в Могилев. Делегаты в едином порыве поднялись, зааплодировали.

Вердеревский был явно обескуражен оказанными Максимову почестями. Его же вялую речь никто не слушал. Закончил он обещанием:

— Будем работать вместе рука об руку, нога в ногу…

«Поживем, посмотрим, а то и прогоним», — подумал Дыбенко. Он от имени делегатов съезда, всех моряков Балтийского флота, Центробалта тепло поблагодарил Андрея Семеновича Максимова и зачитал резолюцию. В ней говорилось, что съезд отмечает заслуги выборного командующего и надеется, что адмирал и на новом посту будет честно служить трудовому народу. И в конце объявил:

— 29 мая в семнадцать ноль-ноль в Русском театре адмирал Максимов встретился с представителями команд боевых кораблей. Присутствовали там и делегаты съезда.

Снова на съезде появились незваные гости из столицы. Встревоженный успехами матросов, Керенский прислал помощника морского министра Дудорова, но, опасаясь, что и его постигнет участь Лебедева, прикомандировал к нему известного демагога, члена Петроградского Совета меньшевика Войтинского, поручив им обоим во что бы то ни стало склонить делегатов на сторону Временного правительства.

— Это вы, Дыбенко, вносите смуту, — высокомерно произнес Войтинский. — Настраиваете матросов против законной власти.

— Что ж, скажите об этом делегатам съезда. — И помолчав: — Только, думаю, вам никто не поверит.

Ничего не добившись, и эти посланцы удалились из Главной базы.

Вернулся из Петрограда Маркин, с трибуны съезда он доложил:

— Керенский не утвердил устав Центробалта, не подписал его и Вердеревский. — («Значит, Вердеревский выступает в союзе с Керенским», — еще раз убедился Дыбенко.) А Маркин продолжал: — У революционного флота должен быть и революционный адмирал, а не ставленник временщиков, царский чиновник. Мы изберем себе другого командующего. Предлагаю ввести в действие устав, пусть и не утвержденный Керенским.

«Ай да Николай! Молодец!» — ликовал Дыбенко.

Всполошились сидевшие в зале меньшевики, эсеры, особенно офицеры; поочередно поднимались они на трибуну, доказывали, убеждали. Не помогло. Съезд постановил: до Всероссийского флотского съезда устав Центробалта проводить в жизнь.

В тот же день избрали восемь делегатов на I Всероссийский съезд Советов, половина их — большевики.

Дыбенко ждал Антонова-Овсеенко. Встреча произошла в Мариинском дворце в комитете партии. За столом сидел моложавый человек необычной внешности: длинные волосы, очки в металлической оправе, лицо сухощавое с острым подбородком, на верхней губе тонкие усики, взгляд добродушный, располагающий. Протянул Дыбенко руку, назвал себя. Рассказал о беседе в Центральном Комитете с Я. М. Свердловым. Яков Михайлович заявил, что наступает ответственное время и партия рассчитывает на боевой тыл Петрограда — Финляндию.

От себя лично Антонов добавил, что Центральный и Петроградский комитеты, товарищ Ленин верят в моряков-балтийцев. «Съезд моряков, — в заключение сказал Антонов, — принял важное решение, но главное впереди — борьба за массы».

Дыбенко, проинформировав представителя ЦК партии о флотских делах, не скрыл, что меньшевики и эсеры все еще сильны на флоте, а на Сенатской площади слышен только их голос…

— Вот и сегодня там эсеры митингуют, — сказал Павел.

— Товарищи! Пойдемте на Сенатскую! Все пойдем, — предложил Антонов.

— Только там об оборонцах и братании говорить не принято, — предупредил Жемчужин.

День был солнечный,