Одинокий мальчишка. Автобиография гитариста Sex Pistols - Стив Джонс

выступал в тот же вечер. Может быть, я был в говно. Похоже, для меня такие провалы в памяти были на тех стадионных концертах обычным делом, и Куки также уверяет, что на следующий год мы пришли туда посмотреть выступление Дэвида Кэссиди, и маленькую девочку насмерть задавили у сцены. Какого хрена мы делали на концерте Дэвида Кэссиди, понятия не имею, поэтому, возможно, Куки решил надо мной стебануться. Но, может быть, когда проходило какое-то местное мероприятие, мы не могли отказаться от возможности проникнуть туда и насладиться халявой.

Как бы там ни было, я очень хорошо запомнил, как во время выступления The Kinks гитарист Рик Дерринджер вышел с группой Эдгара Винтера и сыграл соло в песне Rock and Roll, Hoochie Koo. Оно было настолько искусным, что мне напрочь снесло крышу. Я тогда даже не думал о том, что стану гитаристом, но по прошествии лет можно сказать, что дни бедняги Уолли в нашей группе были сочтены.

К тому времени мы уже некоторое время репетировали. Первой нашей базой стал подвал магазина «Мебельная пещера» в самом конце Кингс-роуд – в полутора километрах от Уорлдс-Энд[64], по дороге в Парсонс-Грин. За небольшим горбатым мостом находилось множество мебельных магазинов. Мы устанавливали аппаратуру в грязной обшарпанной комнате, усилители смотрели в зал, чтобы было ощущение настоящего концерта. Мы с Куки строили из себя модников – принимали «колеса» и пытались снова представить, каково быть в The Small Faces или The Who.

Безусловно, что-то из этого позже окажется в репертуаре Pistols, когда мы будем сочинять «Substitute» и «What’cha Gonna Do About It?», но, прежде чем утвердить песни, будет проведена жесткая фильтрация. Поскольку Джону эта музыка не нравилась так же, как и нам, возможно, удалось придать вокалу дерзости и напора. Мои попытки петь как Роб Стюарт в ближайшем времени музыкальную революцию не сулили, и мы, возможно, выбрали слишком прямолинейный и честный подход. Фактически мы на шесть лет опередили движение модников.

Разумеется, к аппаратуре других групп я относился не так трепетно, как к нашему музыкальному источнику материала. Я действительно пиздил гитары, пока выступала какая-нибудь группа. Однажды отправился туда один, решил пройтись по привычке и увидел, что горит свет и установлена аппаратура. Видимо, группа только что отыграла песню и вышла покурить. Даже тот, кто в состоянии сопротивляться такому соблазну, возможно, не устоял бы, но я ни секунды не сомневался, поэтому взял да и смылся с красивой гитарой Sunbird Special.

Мне немного неловко, потому что пока не было возможности загладить вину перед парнем, которому принадлежала гитара, а он играл в одной из моих любимых групп. Но в тот момент он с ними не репетировал, у него был собственный коллектив. Согласись, довольно глупо намекать, а имени при этом не называть? Нет смысла избегать своих жертв – столько лет уже прошло. Заходи в гости, Эриал Бендер[65] из Mott the Hoople – я тебе торчу гитару, чувак! На самом деле его звали Лютер Гросвенор. Но, видимо, – по крайней мере, по словам Яна Хантера из документального фильма про Mott the Hoople, – Линси де Пол придумала ему запоминающееся сценическое имя, увидев, как соло-гитарист, Мик Ральфс, шел по улицам Германии и сгибал антенны у машин, показывая, как сильно разозлен. Думаю, каждый из нас в жизни хоть раз да сгибал пару антенн – водился за мной такой грешок.

Вскоре после этого – сомневаюсь, что я боялся ареста, просто подвернулся выгодный вариант – мы переехали в местечко по соседству, Самер в Лотс-роуд. Полагаю, тот парень пытался обустроить студию, которую не мог себе позволить, и, если бы я ему немного помог, нам бы разрешили репетировать почти задарма. Группа Криса Спеддинга The Sharks, которые несколько раз выступали на разогреве у Roxy Music, тоже там репетировала. Вряд ли я у него что-нибудь свистнул, хотя очень скоро наши дорожки вновь пересекутся.

К тому моменту Хейзи и Джимми Маккен как бы отвалились, и на бас мы взяли зятя Куки, Дэла Нунса, став квартетом. Дэл был еще одним пареньком из Уайт-Сити и раньше ходил в школу Кристофера Рена. Он был нас года на два или три старше, но я знал его с раннего возраста, потому что мы с ним были скинхедами и я часто его видел, когда оставался у Куки, а Дэл встречался с сестрой Пола. Жаль только, что играть Дэл ни черта не умел.

Конечно же, тогда никто из нас, за частичным исключением Уолли, понятия не имел, что мы делаем. Я не играл на гитаре, только пел, но мы с Полом знали, что еще многому предстоит научиться, и с радостью приступили к работе. Куки начинал стучать на барабанах все лучше, но Уолли говорил, что я играю круче Пола, и, честно говоря, – хотя вряд ли Пол согласится – я по-прежнему его уделываю. Мы с ним очень разные, и он играет головой – не в буквальном смысле. Я имею в виду, он в этот момент думает – а я полагаюсь на ощущения. Пол скорее напоминает Чарли Уоттса[66], а для меня идеал барабанщика – это Джон Бонэм, и сразу же за ним идет Кит Мун.

Однажды я встретил Муна в магазине Малкольма и Вивьен, в самом начале, еще когда магазин назывался Let It Rock. Мун вышел, одетый как помещик, и произнес: «Добрый вечер, джентльмены», своим излишне подчеркнутым аристократическим голосом, за которым прятался для создания комичного эффекта. Это был волнительный момент, потому что я считал Муна настоящей иконой. Он так беспорядочно играл сбивки поверх вокальных партий, но каким-то образом всегда звучал потрясающе. У Муна было идеально подходящее прозвище – он реально был чокнутым. Можешь не сомневаться – таких барабанщиков, как Бонзо и Мун, больше нет.

И пусть я так ни разу и «не постучал» на альбоме, мне даже сейчас доставляет огромное удовольствие играть на барабанах, и я частенько подумываю о том, чтобы записать свою пластинку, как это делал Принс: начать с барабанов, а потом посмотреть, что из этого получится. Это ведь не эгоизм (ну, как сказать), но, когда всю жизнь пытаешься объяснить барабанщикам, чего хочешь добиться, а звучит все равно не так, как у тебя в голове, было бы интересно увидеть, смог бы я сыграть ритм ровно так, как я этого хочу. И я не наезжаю на Пола, потому что его игра идеально подошла для альбома Never Mind the Bollocks…, и кто-нибудь другой мог бы все испортить.

Мы с Куки настолько разные, что легко в то время могли бы пойти каждый своей дорогой. Он всегда занимался чем-то нормальным – например, играл после школы в футбол, а я ходил и подглядывал за парочками либо воровал игрушечные железные дороги рядом с футбольной площадкой школы Святого Павла, буквально на той же набережной, по которой ходил в магазин велосипедов в Патни, – я вынес оттуда все что можно! После окончания школы мы как приличные ребята пытались устроиться на работу. Пола взяли обучаться электриком на пивоварне Уотни. Но как бы он ни старался, похоже, у меня всегда было чуть больше денег, потому что я занимался преступными деяниями. Отлично!

Многие подростки, окончившие, как я, школу с плохим аттестатом, всю жизнь считают себя неудачниками. Когда кажется, что вся эта экономическая и образовательная структура сделана для