Крёстные матери. Женщины Коза ностры, Каморры, Ндрангеты - Алекс Перри

еще один для Реджо-ди-Калабрии. Вместе эти три группы составляли совет, по-разному называемый: la provincial (ла провинчиале), il crimine (иль кримине) или – что заставило Алессандру изумленно перечитать – La Mama (Ла Мама). Над всем этим надзирал capo crimine (капо кримине), или босс всех боссов, который мог созвать суд, или tribunale (трибунале), из старших боссов для суда над равным, обвиняемым в нарушении кодекса. «Мы всегда представляли Ндрангету как множество местных, более мелких организаций, – сказала Алессандра. – Внезапно мы поняли, что у нее федеральная структура и она управляется почти как военная организация».

В 1990-х годах карабинеры уловили слухи о попытке Ндрангеты объединить кланы. В конечном итоге она провалилась. Судя по тому, что карабинеры слышали сейчас, на этот раз реорганизация удалась. Почему? Старые аргументы в пользу лучшей координации для повышения эффективности и дисциплины по-прежнему были актуальны. Но в 2009 году карабинеры обнаружили более зловещую мотивацию: скоординировать согласованную атаку на власти посредством серии убийств и взрывов. 31 октября 2009 года карабинеры сняли особенно наглый саммит Ндрангеты под Миланом, на котором двадцать два босса подняли бокалы за нового городского босса внутри мемориала, посвященного Джованни Фальконе и Паоло Борселлино. Ндрангета отказывалась от своей десятилетиями существовавшей политики осторожного проникновения в пользу прямой конфронтации. Почему эта перемена? Судя по тому, что смогли собрать карабинеры, Ндрангета чувствовала, что ее вынуждают к этому. Новый натиск на организованную преступность привел к арестам сотен мафиози, включая двадцать одного из тридцати «самых разыскиваемых» в Италии, и конфискации активов и предприятий на сумму девять миллиардов евро. Хотя больше всего от операций пострадала Каморра, Ндрангета знала, что следующая на очереди она. Ее боссы решились на агрессивный и объединенный ответ.

Для Алессандры один эпизод, зафиксированный новой разведкой, был особенно значим. Офицеры, наблюдавшие за мафиозной свадьбой в городе Плати (Plati) на холмах 19 августа 2009 года между двумя могущественными кланами, Пелле (Pelle) и Барбаро (Barbaro), были поражены, заметив среди двух тысяч гостей настоящий «кто есть кто» Ндрангеты. Среди них были боссы не только со всей Калабрии, но и из Северной Италии, Европы и таких далеких мест, как Канада и Австралия. «Они приехали со всей планеты в этот крошечный городок в глуши», – сказала Алессандра. Причина этого беспрецедентного саммита вскоре стала ясна. Прослушки и жучки зафиксировали многочисленные упоминания об избрании нового capo crimine, босса Розарно Доменико Оппедизано, назначенного возглавить войну Ндрангеты против государства. Это, казалось, подтверждало важность хорошо посещаемой встречи боссов, состоявшейся несколькими днями ранее в апельсиновой роще Оппедизано. Через две недели после свадьбы повышение Оппедизано было официально подтверждено на ежегодном собрании Ндрангеты, проходившем на фестивале Мадонны ди Польси (Madonna di Polsi) в Сан-Лука.

Алессандру интересовал не сам Оппедизано, а тот, кого он представлял. Она знала, что capo crimine избирался по своего рода преступной меритократии, исходя из того, кто внутри организации считался «самым харизматичным, самым достойным восхищения и самым безжалостным». Босс должен был быть тем, с кем вся Ндрангета могла согласиться, что он превосходит всех в преступном мастерстве, лидером, который обеспечит, чтобы они больше не тратили время и кровь на борьбу друг с другом.

На первый взгляд, семидесятивосьмилетний Оппедизано, с загаром фермера и семьей, которой по рангу уступали как минимум две другие в Розарно, был эксцентричным выбором. Но с ее растущим знанием кланов Алессандра понимала его логику. Больше чем продвижение для Оппедизано, новая должность Доменико подтверждала возвышение кланов западного побережья внутри Ндрангеты. Конкретно она свидетельствовала о доминировании определенной преступной семьи из Розарно, с которой Оппедизано был связан браком. Именно доминирование этой семьи в торговле кокаином вместе с двумя другими семьями Джойя Тауро объясняло, больше всего, впечатляющий рост Ндрангеты за последние три десятилетия. Ее репутация безжалостного насилия гарантировала, что, будучи одной из самых богатых и могущественных преступных семей во всей Италии, она была также одной из самых страшных. «Через Джойя Тауро они контролировали все наркотики и все оружие», – сказала Алессандра.

Однако настолько впечатляющим был прогресс этой семьи и так обнажено их стремление доминировать в Ндрангете, что их ненавидела почти каждая другая ндрина. Более ранняя попытка протащить на пост capo crimine своего собственного семейного босса была яростно отвергнута со всех сторон как неприемлемое оскорбление. Другие семьи могли быть ослаблены в сравнении, но честь требовала сохранить лицо, делая вид, что это не так. Выдвижение Доменико Оппедизано было продуманным компромиссом, сочетавшим характерные для Ндрангеты черты стратегии и умышленного самообмана.

Тем не менее у Алессандры не было сомнений, кто теперь держал власть внутри Ндрангеты. Она видела видео с наблюдения, как члены семьи поднимают тост за Оппедизано шампанским в ночь его избрания. В любой новой войне с Ндрангетой эта семья была бы целью номер один. Их звали Пеше (Pesce).

VII

Лея Гаролафо не была первой ндрангетисткой, выступившей против организации, и даже не первой женщиной. Но она была одной из горстки пентити Ндрангеты и лишь второй женщиной, и история мамы из Пальярелле и дочери босса, перешедшей на сторону государства, прокатилась громом по долинам. Семь лет спустя Лея, скорее всего, была мертва. Послание, которое теперь транслировалось в такие места, как Пальярелле и Розарно, было таким: альтернативы Ндрангете нет. Уйдешь – умрешь. Это было катастрофой для новой войны итальянского государства с мафией. Что же пошло не так?

Долгая борьба Леи с Карло и Ндрангетой была хорошо задокументирована. Она трижды давала пространные показания против Ндрангеты и Карло: в 1996, 2002 и 2008 годах. Из них складывалась картина сельской Калабрии, где выросли Лея и Карло, как потерянного мира, отрезанного от остального человечества стеной жестокой тирании. Для большинства детей Ндрангеты было достаточно просто родиться в таком месте, как Пальярелле, чтобы узнать свою судьбу.

Но Лея была другой. Ее отец, босс ндрины по имени Антонио Гаролафо, был убит тремя братьями из враждебного клана в канун Нового 1974 года, когда ему было двадцать семь, а Лее всего восемь месяцев – и для Леи после этого ничего не имело смысла. Вражда, или фаида (faida), которую убийство ее отца развязало между Гаролафо и Мирабелли (Mirabelli), другой семьей Пальярелле, длилась все ее детство, пока Лее не исполнилось восемнадцать. Когда ей было семь, в 1981 году, дядя Леи Джулио попытался отомстить за брата, открыв огонь на похоронах Мирабелли. Несколько месяцев спустя Джулио убили в отместку. В 1989 году, когда Лее было пятнадцать, прямо перед ней и средь бела дня в центре Петтилии-Поликастро застрелили еще одного ее двоюродного брата. В том же году Гаролафо начали мстить, убив одного из трех братьев Мирабелли. Второго застрелили в 1990 году, третьего – в 1991, а в 1992 году убили Марио Гаролафо,