Кэшбэк. Белые столбы. Беседы - Олег Мусаев

холодно. Виталий снял и набросил на плечи Кирочки свою куртку, я повторил то же самое по отношению к Анечке, и мы с тревогой направились в обратный путь. В тишине шли быстро, а от железной дороги в сторону поселка перешли почти на бег, так как впереди виднелись всполохи фонариков, и слышались голоса. Когда мы достигли поворота на территорию дачного поселка и остановились, чтобы отдышаться, со стороны леса, куда обычно ходят за грибами, к нам приблизилась взвинченная, нервная группа родителей во главе с дедушкой Кирочки.

Поворот стал эпицентром высокого напряжения, и под крики «Где вы шляетесь?», «Мы все окрестности обошли!» дедушка Кирочки подошел ко мне и со словами:

— Понял, как ты держишь слово — к шести будем! — залепил мне пощечину.

Так закончилось то лето! Я больше никогда не отдыхал в Белых столбах.

В тот год осенью Вите быстро надоело одному переводить на кальку схемы кораблей в библиотеке для исполнения в пластилине. Только у него, как студента дневного обучения, была возможность записаться в библиотеку им. Ленина и иметь доступ к справочнику «Джейн. Боевые корабли». Это был ежегодно издаваемый на английском языке справочник по боевым кораблям мира с информацией о названиях, размерах, вооружении и силуэтах кораблей. Витя решил подключить к рутинной работе всех остальных участников баталий.

Первой «жертвой» был я. Витя привел меня в юношеский отдел библиотеки им. Ленина, находившейся на улице Фрунзе (ныне улица Знаменка). После того, как я получил читательский билет, он нарисовал мне схему проходов через двери «Служебный вход» по коридорам, которые приводили в основное здание библиотеки в Доме Пашкова. В одну из суббот октября я, войдя в юношескую библиотеку, по длинным проходам, открыв очередную служебную дверь, оказался во взрослом зале. Величественность зала: столы с зелеными лампами, антресоли с деревянными балясинами, атмосфера интеллектуальной элиты придавила меня.

Витя ждал и проводил меня на свободное рядом со своим место за столом. Справочник «Джейн. Японский Императорский флот.1904 г.» был раскрыт, а в толстой общей тетради была спрятана калька.

— Осторожно! Чтобы никто не увидел, а то за «порчу» — отберут читательский билет! Я — в курилку! — напутствовал он.

Я, загораживая процесс рукой, добросовестно скопировал отмеченные закладками схемы кораблей. Вити не было. Я решил проявить самостоятельность и пойти на поиск. В курилке Витя что-то обсуждал с незнакомым мне человеком. Это был Володя. Я стоял в стороне, не смея мешать оживленной беседе. Появился Валера. Потом на его квартире мы «занимались делом». Он оценивающе вслушался в тему разговора, а затем стал обращать Витю в «истинную» веру. Все закончилось обменом номерами телефонов.

— Представляешь! Они занимаются моделированием морского боя! Но играют, бросают кости. И сейчас у них — 1904–1905 гг. Русско-японская война. Предлагают присоединиться! — с восторгом сообщил мне Витя. — Этот же справочник понадобился! А вычислил меня Володя по номеру читательского билета, на который был оформлен заказ.

Так в течение одного дня за несколько часов и несколько сотен метров я прошел дистанцию от пластилиновых моделей до имитационного моделирования, от юношества до взрослости.

БЕСЕДЫ НА ДАЧЕ

О любви.

Он старше меня на 10 лет. С определенного момента эта разница в возрасте практически не ощущается. Живя в одном городе, в этом огромном мегаполисе, к сожалению, мы встречаемся достаточно редко. Конечно, время сейчас сотовых телефонов, казалось …Но, наверное, отсутствие общих дел уменьшает каждодневность общения. Поэтому накануне нашей поездки на дачу мне захотелось оглянуться назад и вспомнить первые впечатления о нем.

Я работал в научно-исследовательском институте, занимающемся вопросами проектирования объектов строительства. Возрастной состав института, а это несколько сот человек, был молодой. «Стариками» были начальники отделов, которым было где-то за сорок, да и директор — доктор технических наук был в тот момент в возрасте сорока четырех лет. Молодых людей, окончивших ВУЗ, работало много, поскольку привлекательность НИИ заключалась в том, что при институте были аспирантура и специализированный совет по защите кандидатских диссертаций. Желающий мог поступить в аспирантуру и работать, совмещая свою обычную деятельность в течение трудового дня со сбором и обработкой материала в соответствии со своим «научным» интересом. Правда, нельзя забывать о том, что этого человека ожидали многочисленные выходы в «добровольную» народную дружину, на овощную базу, поездки в подшефный колхоз, дежурства в избирательную компанию и т. д.

Система ценностей того времени предполагала у наиболее способных выпускников ВУЗа естественность продолжения образования в аспирантуре, итогом окончания которой являлась законченная самостоятельная работа, представленная сформировавшимся научным работником. Правда, молодой человек, только что окончивший ВУЗ, имел весьма смутные представления о будущей работе над темой диссертации и старался не пропустить ни одного заседания совета по защите диссертации.

Была осень, начало октября. При входе в институт висело объявление, что состоится защита двух диссертаций. Заседание должно было пройти после летних каникул, поэтому интерес у других соискателей, сочувствующих и просто сотрудников с учетом того, что заседание совета проходит в рабочее время, был большой.

В конференц-зале вместимостью более ста человек не было ни одного свободного места. На сцене расставлены деревянные решетки с прикрепленными плакатами. Плакаты — это ватманские листы, на которых тушью нарисованы формулы, графики, отражающие постановку задачи и результаты исследования. Ниже сцены за небольшими столиками располагались члены совета. На столиках стояли бутылочки пепси и боржоми, аккуратно были разложены чистые листы бумаги и тщательно отточенные карандаши. В левом углу столик ученого секретаря и стенографистки. Также видны бутылочки, бумага, карандаши. В правом углу небольшой пюпитр, где вместо нот лежал доклад соискателя. В такой обстановке повышенной торжественности я, начинающий аспирант, впервые увидел Его. Находясь в последних рядах зрителей, проникшись атмосферой священнодействия «Ее Величества Науки», у меня самого чувствовалось напряжение и сопереживание к тому, кто стоял у пюпитра один на один с грозным советом и заполненным залом.

Минут десять ученый секретарь зачитывал анкетные данные и другие документы, необходимые по процедуре защиты. После этого для доклада было предоставлено слово соискателю. Среднего роста человек, с гладко выбритым лицом, с зачесанными назад волосами, в очках, естественно, волновался. Первые минуты доклада он, немного заикаясь, старался держаться заранее написанного текста, а потом, взяв указку и перейдя к плакатам, спокойно стал рассказывать о работе. Чувствовалось хорошо поставленная артикуляция речи. Приятное впечатление оставляла манера с достоинством держаться перед аудиторией.

После доклада начались вопросы к соискателю. Предполагаю, что волнение ушло, поэтому ответы звучали четкие, раскрывающие суть вопросов. Где-то в середине действия у меня и у аудитории, с трудом понимающих специфику работы, полностью сложилось впечатление, что