Овидий Горчаков - Внимание - чудо-мина !

С бугра на опушке рощицы, почти вплотную подступавшей к кювету, доносится спокойный с юморком голос:

- Есть Зайченко! А як же! Полный диск зарядил бронебойно-зажигательными. Зайченко трепаться не любит!

И полковник видит: из кустиков торчит пламегаситель пулемета.

Зайченко - здоровенный рябой парень с круглым, как шар, лицом ухмыляется. Его второй номер - вылитая его копия, но меньшего калибра подбрасывает в ладони гранату РГД с оборонительным чехлом. Вид многозначительный.

- Видели мы такие игрушки! - кипятится Ваня. - У нас и почище имеются! И втрое больше нас!

- Отставить разговоры! - обрывает его полковник, протягивая лейтенанту документы - командировочное предписание и удостоверение личности. - Вот бумаги. Прошу не задерживать. Выполняем особое задание Ставки.

Глухой рокот канонады за полями, за перелесками становится слышнее. Едва заметная дрожь током проходит по земле, разливается в воздухе.

Маринов успел как следует разглядеть опытным глазом лейтенанта и его людей. Как будто свои... Но тут, рядом с фронтом, надо глядеть в оба. Какие только слухи не ходят о действиях диверсантов в прифронтовой полосе!.. Лейтенант пробежал глазами предписание.

- Извините, товарищ полковник! Служба. Вчера тут тоже один полковник размахивал документами из штаба фронта. Настоящими документами - с убитого, гад, снял. А теперь вон он с дружками лежит.

Он тычет большим пальцем через плечо, и полковник видит; за кюветом торчат в ряд босые ноги трех или четырех расстрелянных.

Подполковник - он только что очнулся от своих мыслей - высовывается из машины и с недоумением спрашивает:

- В чем дело? Почему нас не пускают?

- Эти паразиты, - вместо ответа продолжает лейтенант, - двоих бойцов у меня убили, Это мы не окопы - могилы роем...

Он снова прочитал предписание.

- Вот у вас тут, товарищ полковник, - начинает он снова, - сказано, что ваш груз секретный и не подлежит проверке. Как же так? У меня таких указаний нет...

- Это ТОС, - тихо отвечает полковник Маринов. - Техника особой секретности! Прошу немедленно пропустить...

- Одну минуту! - извиняющимся тоном говорит лейтенант. - Мне придется позвонить в город, получить разрешение...

- Хорошо! - с некоторым раздражением произносит полковник.

Заметив, что ливень как будто схлынул, он выходит поразмять ноги. К нему присоединяется подполковник, и они вместе молча разглядывают убитых за кюветом, потом подходят к недорытым могилам за противоположным кюветом.

Подполковник вздыхает, глядя на тела красноармейцев, и тихо говорит:

- Вот, Илья Григорьевич, печальная иллюстрация к нашему спору о роли случайности на войне. Разве смерть этих ребят не трагическая случайность? А вы говорите, что и на войне мы должны управлять обстоятельствами, а не обстоятельства нами...

- На том стою, Ясенев, - жестко отвечает полковник Маринов. - Пусть это и не всегда удается.

В шалаше на опушке рощицы лейтенант кричит в трубку полевого телефона:

- Коршун! Коршун! Я Чайка! Алло! Это я - лейтенант Черняховский. Черняховский говорит с КПП. К нам в город следует автоколонна с полковником из Москвы...

Ясенев приподнимает воротник шинели, горбится, раскуривает трубку, глядя на обструганные столбики с вырезанными из консервной банки алюминиевыми звездами. Это еще ничего, это далеко от фронта, а то просто нацарапают звезду чернильным карандашом на срезе дерева. А бывает, ни звезды не нарисуют, ни фамилии не напишут, ни даже в безымянную могилу не уложат... Война есть война.

Полковник Маринов закуривает из столичной пачки "Казбек", На пачку косится замерший поодаль красноармеец-казах с КПП.

- Хотел обыскать машины - не даются! - кричит лейтенант Черняховский. Говорят, везут какую-то ТОС - технику особой секретности. Пропустить? Нет? Что? Не слышно! Коршун. Коршун!..

С юга слышится нарастающий рев авиамоторов, дробь крупнокалиберных пулеметов, взрывы бомб. На бреющем полете летит с юга, вдоль автомагистрали, тройка пикировщиков.

- Наши! Наши!- обрадовался Ясенев. - Ей-богу, наши!

- "Штукасы", - авторитетно заявляет Маринов. И тут же, схватив за руку Ясенева, валится с ним в кювет, в ледяную жидкую грязь.

Пулеметная строка вспарывает перед их головами жухлый дерн. С коротким криком навзничь падает красноармеец-казах. Мокрая шинель его дымится на спине...

- Воздух! - разносится запоздалый крик.

- Старые знакомые, - ворчит полковник, - Еще в Испании познакомились...

К ним подбегает, согнувшись, придерживая полевую сумку на боку, автомат на груди, лейтенант Черняховский.

- Велено вроде задержать вас до выяснения, - задыхаясь, выпаливает он. - Линия опять повреждена...

- Нет, лейтенант! - решительно отвечает ему полковник Маринов, подымаясь и шлепками отряхивая шинель. - В машинах у меня тол, динамит. Не могу я торчать здесь!..

- Илья Григорьевич! - скороговоркой произнес Ясенев, вскакивая на ноги. - Обстановка осложняется. Дальше я поеду с машиной ТОС. Хорошо?

- Хорошо! По машинам! - зычно кричит полковник Маринов подбегает к "эмке". Ясенев - к одному из крытых грузовиков.

Черняховский оглядывается на телефон в шалаше, снова смотрит вслед полковнику, садящемуся в машину, вскидывает автомат.

- Стой! Стрелять буду!..

Зайченко припал к пулемету, поставил затвор на боевой взвод. Бойцы Черняховского залегли, нацелив винтовки на слезящиеся ветровые и боковые окна машин, на бензобаки, на шины...

- Стой! Стрелять буду! - снова кричит лейтенант бледнея.

Маринов кладет руку на баранку "эмки".

- Погоди! Ведь динамит везем. Одно попадание и... вся ТОС полетит к черту!

В эту минуту полковник Маринов даже не вспомнил о себе и о своих людях - пуще зеницы ока берег он ТОС.

Лейтенант Черняховский целится прямо в ветровое стекло "эмки". Вид у него решительный. Сомневаться не приходится - будет стрелять. А тут, как на грех, снова звон и вой - летит на бреющем новая тройка, а может быть, та же делает новый заход...

И вдруг с одного из дальних грузовиков с динамитом спрыгивает и бежит в голову колонны адъютант полковника - Коля Гришин. Поднимая брызги в лужах, он бежит и улыбается издали лейтенанту Черняховскому.

Лейтенант узнает друга, тоже улыбается, кидается вперед. Но тут их почти накрывает пулеметной очередью, и они в падении хватают, обнимают друг друга, шлепают друг дружку по спине и по плечам.

- Трогай! - говорит Маринов водителю.

"Эмка" срывается с места. За ней грузно приходит в движение и вся автоколонна, кроме двух задних грузовиков, объятых огнем.

- Вот так встреча! - почти кричит Коля Гришин лейтенанту. - И опять расстаемся. Приезжай в Харьков! Хозяйство Маринова.