Человеческий фактор - Ишмаэль Джонс

Окруженный людьми, которые хотели получить его работу, Панетта был быстро кооптирован местной бюрократией и проявил сопротивление реформам; но если бы вместо него назначили «Подтяжки», любые улучшения стали бы гораздо маловероятнее. Как и прежде, ключевой показатель отсутствия оперативной подотчетности в ЦРУ остается незыблемым: ни один руководитель высшего звена никогда не был подвергнут дисциплинарному взысканию, понижен в должности или даже переведен на другую работу за неспособность предоставить разведданные, необходимые президенту.

Добиваясь финансовой подотчетности, я сосредоточился на одном вопросе. После терактов 11-го сентября Конгресс выделил ЦРУ более 3-х миллиардов долларов на расширение возможностей Управления по ведению нелегальной разведки за рубежом. Однако за годы, прошедшие после этих терактов, ЦРУ не смогло направить за границу ни одного дополнительного эффективного сотрудника, работающего под неофициальным прикрытием[2]. Деньги были потрачены на повышение зарплат, дорогостоящие проекты, обогащение компаний-подрядчиков, возглавляемых бывшими сотрудниками ЦРУ, и расширение офисов Управления внутри США. Более 90 процентов сотрудников ЦРУ теперь живут и работают в Штатах.

Когда я встретился с членами комитетов обеих палат Конгресса по разведке, чтобы обсудить финансовую отчетность, меня ждал сюрприз. Я ожидал самой разной реакции, но не такой, какую получил. Меня вежливо прервали. Они уже знали о пропаже 3-х миллиардов долларов; они уже знали об этом сбое в системе отчетности, о растратах и хищениях; они были согласны со мной. Но они ничего не могли с этим поделать.

В ЦРУ просто не существует механизма финансовой подотчетности для борьбы с расточительством и мошенничеством. Этот момент был подчеркнут в отчете Счетной палаты, которая занимается проверкой государственных расходов, за 2001 год. В нем говорилось: «Мы не проводили активного аудита Центрального разведывательного управления с начала 1960-х годов, когда прекратили такую практику, поскольку ЦРУ не предоставляло нам достаточного доступа к информации для выполнения наших обязанностей… [Мы] приняли сознательное решение не заниматься этим вопросом».

Когда начинаются растраты и воровство, эффективные тайные операции заканчиваются. Игры с контрактами в ЦРУ продолжаются в полную силу и даже превратились в псевдо-индустрию, использующую жаргон настоящего бизнеса. Слияния и поглощения, нормы прибыли и синергия — все это обсуждается так, как будто это настоящая американская промышленность, а не кучка мошенников, владеющих государственными контрактами.

Работа с человеческими источниками разведывательных сведений не требует много денег — их хватает на зарплату агентам, номера в отеле и билеты на самолет. Все деньги, влитые в систему после терактов 11-го сентября, казалось, заставили ее лопнуть. До всех этих событий разведывательные операции проводились лучше просто потому, что денег было меньше.

Организация «Граждане против правительственных трат»[3] опубликовала одну из моих статей, в которой я предлагал предоставить сотрудникам ЦРУ механизм анонимного информирования — возможность обращаться к уполномоченным правоохранительным органам, когда они видят мошенничество и растраты. В настоящее время в ЦРУ нет системы информирования о правонарушениях.

Тем не менее, после встреч с политиками я уходил с оптимистичным настроением. Я использую псевдоним и критикую разведывательную службу, но при этом могу встречаться с самыми влиятельными людьми в Америке и обсуждать реформу разведки. В такой стране, как наша, отсутствие оперативной и финансовой подотчетности в ЦРУ не может продолжаться вечно.

В Вашингтоне бытует мнение, что сотрудники комитетов по разведке Сената и Палаты представителей — это бывшие сотрудники ЦРУ, которые подчиняются Управлению. На самом деле таких бывших сотрудников там меньшинство, и именно эти люди, близко познакомившиеся с бюрократией, наиболее открыты для реформ. Сотрудники сенатского комитета по разведке более чувствительны к демократическому процессу, поскольку работают непосредственно на конкретных сенаторов. Сотрудники комитета по разведке Палаты представителей, напротив, являются постоянными сотрудниками комитета и не работают непосредственно на отдельных членов Конгресса. По-видимому, это объясняется тем, что, поскольку срок полномочий членов Палаты представителей меньше, их личным сотрудникам будет труднее разобраться в сложных вопросах разведки и получить допуск к информации. Использование постоянных сотрудников, не имеющих прямой связи с избранными политиками, делает сотрудников Палаты представителей оторванными от ответственности, которую обеспечивают выборы. Они образуют гораздо более закрытое общество, теснее связанное с бюрократией ЦРУ и сопротивляющееся реформе разведки.

Политики могут изменить ситуацию, однако в настоящее время дисфункция ЦРУ процветает в политическом конфликте между левыми и правыми. Традиционно Центральное разведывательное управление воспринимается как банда правых, стремящихся свергнуть левые правительства. Некоторые считают его рукой, стоящей за всемирными заговорами и грязными делами. На самом же деле ЦРУ само поощряет такую точку зрения, поскольку в ее основе лежит предположение, что Управление безжалостно эффективно. Мне бы хотелось, чтобы оно было достаточно эффективным, чтобы агрессивно противостоять левым правительствам, но это не так.

Многие консерваторы считают, что ЦРУ нужно просто освободить от ограничений, навязанных демократами. Однако за последнее десятилетие, со всеми его нападками на президента Буша через инцидент с Валери Плейм[4], иракское оружие массового поражения, и утечками информации о допросах и пытках, Центральное разведывательное управление, похоже, стало больше похоже на банду левых, стремящихся свергнуть американских консерваторов. Тема о пытках — это хороший пример конфликта левых и правых, который мешает реформам. Когда члены Конгресса нападают друг на друга из-за методов ведения допросов, они не могут сосредоточиться на реформе основной миссии, которая заключается в поиске шпионов, сотрудничающих с врагом добровольно. Политики должны объединиться и понять, что дисфункция ЦРУ означает неспособность обеспечить работу президентов, выдвигаемых от любой политической партии.

Демократы, как правило, меньше реагируют на необходимость реформы разведки, потому что они больше верят в эффективность правительства и не желают принимать мысль о том, что централизованная бюрократия «сверху вниз» может быть нефункциональной. Помимо этого, для демократов ЦРУ стало политическим союзником и лоббистской группой. Несмотря на мои усилия сделать реформу разведки двухпартийным вопросом, почти все статьи, которые я написал, были опубликованы в консервативных СМИ, и я встречался в основном с консервативными политиками. Консерваторы быстро признают дисфункцию правительственной бюрократии.

Трудность убедить левых в важности реформы разведки стала моим самым большим разочарованием. Это досадно, потому что для президента Обамы все неопределенности еще впереди. Его успех как президента и то, выиграет он второй срок или нет, будет зависеть, я полагаю, не от экономики или здравоохранения, а от качества разведывательной информации об угрозах национальной безопасности, получаемой им от человеческих источников.

Вторая важная группа, которая может изменить ситуацию, — это журналисты. Несмотря на рост интернет-новостей и ток-шоу в прямом эфире, газеты New York Times и Washington Post сохраняют огромное влияние. Их