Московский дневник. Заметки американки, живущей в Москве - Франческа де Бардин

олигархии, правящей миром. Между 2020 и 2021 годами я отмечала укрепление союза России и Китая – то, что США стремились не допустить любой ценой десятилетиями. Я видела смещение центра тяжести с Запада на Восток. Казалось, что происходит целая цивилизационная трансформация: конец англосаксонской гегемонии и зарождение многополярного мира. Поэтому я не могла представить места, более привлекательного, чем Москва, столица нового многополярного мира. И мне хотелось занять кресло в первом центральном ряду. Это решение стало лёгким.

Это не был мой первый переезд. Я уже переезжала из Калифорнии в Нью-Йорк, чтобы профессионально заниматься маркетингом, потом из южной Франции в Нью-Йорк в 2014 году, а теперь была готова перебраться в Москву. Я знала, что меня ждут вызовы, которые я не могла даже представить себе, однако в своей жизни я всегда руководствовалась принципом – выход есть всегда.

На тот момент я знала только четырёх россиян. Это мой сосед по Франции, отставной полковник российской армии, который приезжал туда из Санкт-Петербурга три-четыре раза в год, мой гид по Москве Катя, которая жила в США, и семейная пара москвичей, Наташа и Алекс, с которыми я дружу уже пять лет. Все они поддержали моё решение переехать в Москву.

Выросшая в большом городе, я стремилась вновь оказаться в интернациональном мегаполисе со всеми милыми моему сердцу культурными атрибутами – оперой, балетом, художественными музеями, интересными людьми, перспективой новых культурных переживаний и приключений каждый новый день. Шанс попасть в центр цивилизационных перемен только подкрепил моё решение. Как говорят мне многие россияне, переехать в Москву в одиночку требует немало смелости. На что я всегда отвечаю, – для меня это не было смелостью, а скорее бегством от тирании.

Перед принятием окончательного решения о переезде я пробыла в Москве пару месяцев, чтобы осмотреться и на месте увидеть, каково жить там. В поисках жилья я вышла на пять агентов недвижимости. Неожиданностью для меня стало то, что большинство квартир в Москве сдаются с меблировкой. Поиск квартиры без мебели под мои требования и бюджет занял два месяца. После выбора подходящего жилья настало время организации самого переезда.

Уже в Москве мои русские друзья сообщили мне, что большинство людей в возрасте от 30 до 40 лет говорят по-английски, и, если мне потребуется помощь, мне лучше ориентироваться на эту возрастную категорию. Этому совету я следовала ежедневно. И почти сразу же я прочувствовала на себе доброжелательность со стороны совершенно незнакомых мне россиян.

Наконец, подобрав нужное жильё, я пустилась в поиски необходимой для меня мерной ленты, проще говоря, рулетки. Я решила пройтись по району, где, наверняка, есть хозяйственный магазин. Памятую совет друзей, я обратилась к трём молодым людям поблизости, – извините, вы говорите по-английски? Немного, – отвечали они. Я объяснила, что мне нужно купить рулетку, и спросила, где я могу найти хозяйственный. Да, недалеко, – сказали они и принялись рассказывать, как туда добраться. Почувствовав по выражению моего лица, что я не вполне поняла их объяснение, один из них сказал, – ну ничего, мы вас туда проводим. Несколько минут мы шли до магазина, и они уже в магазине помогли мне выбрать и купить рулетку. Затем я пригласила их на кофе, но они отказались, сказав, что им ещё нужно навестить больного приятеля. Не переживайте, – успокоил меня один из них, – мы вас тут одну не бросим, а отведём туда, откуда мы с вами пришли, чтобы вы могли найти дорогу домой. Слава Богу, – подумала я. Один из них, как выяснилось, владевший французским, дал мне свой номер телефона и сказал, – звоните, если вам что-то понадобится.

Глава 2.

Вызовы и открытия, ставшие неожиданностью

Спустя два месяца после моего прибытия в Москву Россия попала под санкции. И вдруг большинство моих старинных приятелей в Америке либо прекратили переписываться со мной, либо стали отвечать на мои сообщения сугубо из вежливости. Из американских / западных пабликов, доступ к которым в Москве у меня имелся, мне стало ясно, что эти СМИ неизменно продавливали антироссийскую повестку, не допуская даже видимости сбалансированного освещения событий. Я не обсуждала конфликт на Украине ни с одним из них, равно как они не задавали мне вопросы о жизни здесь. Для них я стала чем-то вроде призрака. Меня же утрата связи со столькими добрыми знакомыми крайне расстроила, пока я не поняла, что на них просто обрушились потоки искажённой информации, а сами они, вероятнее всего, опасаются поддерживать связь с кем-нибудь в Москве. А вот реакция моих друзей в Европе оказалась иной. Они видели необъективность СМИ и скептически относились ко всему прочитанному. От одного из моих друзей во Франции я услышала такое, – ты очень вовремя уехала из Франции.

Я даже задалась вопросом о том, как все эти санкции могут отразиться на моих отношениях с россиянами. Тогда-то я и заучила на русском следующий текст: «Извините, я не говорю по-русски, я американка». Реакция на него всякий раз оказывалась весьма доброжелательной. Мои собеседники рассказывали мне о своих родных в Соединённых Штатах, о местах, которые они посещали, и о том, как им понравилось там побывать.

Санкции санкциями, а я решила и дальше говорить о себе, – я американка, в готовности встретить негатив со стороны россиян. Такого не происходило. Ничего не менялось. Они всегда были рады увидеть американку, живущую в Москве, и не сдерживались в своих чувствах. Они с охотой говорили со мной на английском, задавали мне вопросы, явно не скрывая радости этому знакомству. Если общение давалась мне с трудом, обычно находился тот, кто, владея английским, брал на себя роль переводчика. Мои опасения, что Москва встретит меня враждебно, развеялись. Россияне обаяли меня, причём не только взрослые, но и даже дети.

Это было тёплым весенним днём, когда я только что завершила своё привычное паломничество в 37-й зал Третьяковки, где насладилась полотнами моего любимого русского пейзажиста Исаака Левитана. Я присела на скамейке в небольшом сквере, раздумывая, куда двинуться дальше. Напротив меня на экскурсию в музей собралась стайка школьников. Когда один из них оказался неподалёку от меня, я сказала ему, что не говорю по-русски, что я американка, а он подбежал к учительнице, чтобы сообщить ей об этом. Она тут же завязала со мной беседу на английском. Затем она объявила детям, что у них появилась возможность поговорить по-английски с настоящей американкой! И чтобы попрактиковаться в английском, эти ребята стали подходить ко мне и задавать вопросы. Они вели себя открыто, дружелюбно и по-детски. Один из них поинтересовался, сколько мне лет. Я ответила, что мне 16. Он рассмеялся и покачал головой. Мне 22, – была моя следующая попытка, но он всё равно не поверил. Мы оба расхохотались, и он, наконец, сдался. Мы все сфотографировались и распрощались.

Санкт-Петербург и Москва поражают туриста своей красотой. Еще до того, как я решилась переехать в Москву, я трижды посетила эти города. Я даже совершила круиз по Волге и Неве в Финский залив с остановками в малых городах и посещением великолепных дворцов. В рамках индивидуальных туров я пользовалась услугами гидов, чтобы узнать как можно больше о местной истории и культуре. Но как бы насыщенными и содержательными ни были программы посещения города для туристов, по-настоящему узнать его можно, только прожив в нём.

То, что больше всего поразило меня с первого дня моего постоянного пребывания в Москве, это доброжелательность со стороны незнакомых мне россиян, встреченных мной на улице или в магазинах. Меня ошеломили их тепло, участие, человечность, щедрость и сочувствие. На моей памяти не раз они лично провожали меня по нужному мне адресу, даже если им было не по пути. Они находились рядом со мной, пока я заканчивала свои дела. Это было больше,