Донна Соль и все её мужья - Виктор Владимирович Королев

воспитание бабушке, владелице небольшого имения на Украине. Детские годы в деревне оставили светлый след в тонкой, восприимчивой натуре и многое определили в её характере. Позднее она писала:

«Я уверена, что настроение души, склад ума, наклонности, ещё не сложившиеся в привычки, зависят от первых детских впечатлений: я никогда не любила сад, а любила поле, не любила салон, а любила приютную комнатку, где незатейливо говорят то, что думают, то есть что попало».

В 1820 году отчим девочки устроил её в училище ордена Св. Екатерины (позднее – Екатерининский институт благородных девиц). Её учителем русской словесности в училище был Петр Александрович Плетнёв, друг Пушкина. Он-то и познакомил юную Россет с творениями своего друга: «Кавказским пленником», «Бахчисарайским фонтаном», первыми главами «Евгения Онегина».

Очаровательную воспитанницу приметила и опекавшая Екатерининское училище императрица Мария Федоровна (вдова Павла I). В 1826 году, после окончания учебы, Сашенька Россетти стала её фрейлиной. Через два года Мария Федоровна скончалась, и юную фрейлину взяла к себе на ту же роль супруга Николая I Александра Федоровна.

Как фрейлине двора Александре Россет полагалось проживать в Царском Селе. Появившись здесь, она сразу вошла в круг друзей Плетнёва. Он познакомил её с поэтами, писателями, художниками. Впереди Александру Осиповну ждала ещё целая череда долгих лет и блистательных знакомств с лучшими людьми XIX века, бесконечные жаркие споры о литературе и холодные отказы многочисленным женихам…

Чем же пленяла знаменитостей России и их закалённые в романтических бурях сердца загадочная красавица Россет? Ей никогда не хотелось быть в исключительном положении, быть серьёзной, она всегда мечтала оставаться интересной собеседницей и немного шалуньей.

Друзья-литераторы, восторженные поклонники юной красавицы, посвятили ей множество мадригалов. В автобиографических записках она объясняет это так: «Поэтам нужен идеал, и они, не знаю почему, нашли его во мне. Лучшего не было под рукою».

Подлинный аристократизм в манерах и искренняя любезность привлекали в её дом многих замечательных русских людей, не только титулованных особ, но и демократов и разночинцев, славянофилов и западников, «революционных бунтарей» и светских львов. В её гостиной могли встретиться и мирно беседовать Пушкин и Жуковский, Тургенев и Аксаков, позже – Достоевский и Полонский. Со всеми она находила общий язык, была радушна и отменно приветлива. Из стихотворений, посвященных ей, можно было бы при желании составить целый поэтический сборник. На его страницах оказались бы, наверное, имена всех великих поэтов и писателей, снискавших славу русской литературе. Невольно вспоминается иронический мадригал А. С. Пушкина:

Черноокая Россети,

В самовластностной красоте

Все сердца пленила эти?

Те, те, те и те, те, те.

Ей нравилось поклонение, но она не стремилась к нему. Она легко разбивала мужские сердца и не жалела и не вспоминала об этом: её собственное сердце оставалось холодным.

Василий Андреевич Жуковский подумывает о женитьбе на ней. И хотя официального сватовства не было, вопрос юной фрейлине (романтику шёл 46-й, а Россет не было и девятнадцати) задан прямо: да или нет? Точнее, не прямо, а через посредника.

В тот день Плетнёв приехал давать урок великим князьям, и мы его пригласили с нами обедать, вспоминала Россет. После обеда он вдруг спросил:

– Вы начинаете скучать во дворце, не пора ли вам замуж?

– За кого? Разве что за камер-лакея?!

– А Василий Андреевич? Он мне дал поручение с вами поговорить.

– Что вы, Петр Александрович, Жуковский – старая баба. Я его очень люблю, с ним весело, но мысль, что он вообще может жениться, мне никогда не приходила в голову.

Как-то Жуковский допоздна засиделся в её салоне и сказал:

– Мы так приятно провели вечер, это ведь могло быть всякий день, а вы не захотели.

На что Александра Осиповна ответила резко:

– Лучше одиночество одной, чем вдвоем одиночествовать.

Слава Богу, Жуковский не обиделся на язвительный отказ, и дружба их с Россет длилась ещё долгие годы. Из «небесного дьяволёнка» она быстро превратилась у поэта в «мою вечную Принцессу».

В своих «Воспоминаниях» Александра Осиповна оставила замечательный портрет-описание Василия Андреевича:

«Нас всех поразили добрые, задумчивые глаза Жуковского. Если б поэзия не поставила уже его на пьедестал, по наружности можно было взять его просто за добряка. Добряк он и был, но при этом сколько было глубины и возвышенности в нём…»

Когда в неё неистово, безумно влюбился И. С. Аксаков (1823–1886), в то время ещё молодой председатель уголовной палаты, она враз сумела охладить его пыл, нарочно показав ему весьма интимные и фривольные письма к ней от венценосных особ. А его стихотворное признание в любви зачитала в кругу общих приятелей. Для молодого, ещё не умеющего держать удар человека это была катастрофа. Спустя годы, когда он встретится с Россет в Калуге, Аксаков скажет о ней презрительно:

«Помирает со смеху над всем, что видит и встречает, называет всех животными, уродами, удивляется, как можно дышать в провинции… Я не верю никаким клеветам на её счет, но от неё иногда веет атмосферою разврата, посреди которого она жила».

Она язвительна, но не безжалостна. Как позже скажет гувернантка, прожившая рядом с ней сорок лет, «в ней была та строгая нравственная неподкупность, о которой говорится в Писании, она была сильна душой, сердцем и умом». А Пушкин в 1832 году напишет донне Соль в её сафьяновом альбоме с инкрустированными застежками удивительно точную характеристику:

В тревоге пёстрой и бесплодной

Большого света и двора

Я сохранила взгляд холодный,

Простое сердце, ум свободный,

И правды пламень благородный,

И как дитя, была добра;

Смеялась над толпою вздорной,

Судила здраво и светло.

И шутки злости, самой черной,

Писала прямо набело.

Признаний в любви она выслушала немало. Сватовство Жуковского не считала серьёзным, более выгодные партии не рассматривала, потому что вообще пока не думала о замужестве. Её время наступит чуть позже.

Не падайте духом, генерал-поручик Голицын…

О романе 18-летней донны Соль с князем С. М. Голицыным известно немного. Это был один из первых матримониальных проектов, которые она всерьёз обдумывала, первый серьёзный и первый скандальный.

В неё, юную фрейлину, влюбился престарелый князь Сергей Михайлович Голицын, с давних пор живший с супругой «в разъезде». Как вспоминала Александра Осиповна, старик однажды явился в Зимний дворец вместе с великим князем Михаилом Павловичем. Когда он снял свою орденскую ленту, Александра Осиповна её примерила шутя. А он вдруг заявил при всех: «Если вы выйдете за меня замуж,