Каждому свое - Елена Евгеньевна Съянова

АК 6—13. Срочно. На доклад 14.03.38». Что такое АК, ясно из протоколов допросов Кальтенбруннера, отвечавшего за работы в так называемой Альпийской крепости в 1945 году – месте, куда Гитлер мог бы скрыться в случае потери Берлина. АК – альпийские шахты, в которые НСДАП несколько лет закладывала на хранение свой золотой стратегический запас. Причем этот процесс отнюдь не был тайной от высшего руководства рейха: например, бывший министр экономики Вальтер Функ, отбывая наказание в Шпандау, писал, пусть и несколько образно: «Наше золото возвращалось в горные породы».

Американцы считали, что таких шахт в Альпах было восемь. Агенты Даллеса под руководством полковника Гаррисона доносили, что последнюю инспекцию этих хранилищ Борман провел 18–19 марта 1945 года. А позже, в апреле, Гаррисон едва не поймал в Альпах Роберта Лея, который прилетел в район шахт АК 9, АК 3 и АК 8 со своим бывшим заместителем по Трудовому фронту Рудольфом Шмеером. После этого Шмеер на много лет исчез. А в 1963 году американский атташе передал вдове Лея два письма от Шмеера. Подлинный текст одного из тех писем привожу выборочно, это расшифровка сделанной мною в архиве стенограммы:

«Мы с шефом чудом сели на узкой полосе между горами. <…> Шеф оставил мне карты и улетел в Бергхоф, чтобы оттуда запустить операцию: в № 8 за десять часов предстояло перевести всех работавших под землей заключенных для ликвидации. В 18 я должен быть возле № 8, но вместо сигнала о ликвидации сообщить охранной команде, что после первого же их выстрела в шахту будет пущен газ. “Охранники набраны из бывших уголовников? Тогда, скорее всего, они струсят и полезут наверх”, – предположил я. “На это я и рассчитываю, – кивнул шеф, – как только они вылезут, то автоматически станут нарушителями приказа, и им ничего не останется, как только разбежаться. <…> Если что-то пойдет не так, например, обнаружат, что газ – это блеф, не рискуй. < …> Проверь подъемник, он не должен остаться обесточен. Если мы проиграли, значит, Бог передумал и отнял у нас шанс. Теперь он дает его нашим врагам”».

Могу предположить, что именно так и произошло. Кто-то из заключенных рабочих сумел выбраться, поскольку Лей «оставил им шанс» – необесточенный подъемник, вышел к американцам и передал информацию, с помощью которой тем удалось без лишнего шума отыскать три из тринадцати альпийских хранилищ. Лет сорок назад в США об этом писали – хвастались, что раскрыли секрет альпийского золота нацистов. С тех пор молчат. Судя по всему, остальные шахты обнаружить не удалось. Или же найденное золото составило столь значительную сумму, что перешло в ранг государственной тайны. Но тут – только версии.

Работа над третьим романом поначалу представлялась мне более простой организационно – документы Трибунала были профессионально подобраны, к текстам, написанным от руки, зачастую прилагались машинописные копии; и более легкой психологически – трепещите, гады, расплата близка!

К сожалению, эта обманчивая «простота и легкость» сыграли со мной злую шутку. Только закончив роман, я поняла, что завершить трилогию поторопилась.

Несколько по-настоящему потрясших меня документов не вписывались в уже сложившиеся сюжетные линии. Значит, нужно было перестраивать структуру этого заключительного романа трилогии или дополнить его экскурсами в прошлое или будущее. В результате я просто осознала, что обязана рассказать подлинную историю гибели семьи Геббельсов, и про послевоенную жизнь семьи Рудольфа Гесса, и о рождении у Маргариты третьего ребенка (представьте себе, этот «парадокционалист» Лей и в тюрьме никому скучать не давал). Наконец, чего стоила история с попыткой похищения Гесса из тюрьмы Шпандау, предпринятая самодовольным бахвалом Скорцени. Или личность и судьба генерала Вальтера Венка, последней надежды Гитлера, – а ведь в чем именно заключалась эта кажущаяся бредовой надежда, так и остается за рамками официальной истории! И еще многое и многое…

Я поняла, что будет четвертый роман. В сущности, он уже есть – только сесть и записать. 1948 год. Образование двух Германий, иными словами, раскол немецкой нации – самый страшный сон Гитлера! Формирование бундесвера – раздача высших военных постов рейхсверовским недобиткам; денацификация, план Маршала…

В предисловии ко второму роману я рассказала, что мне удалось сделать записи, застенографировать несколько самых интересных документов, так что снова ничего не придется додумывать, а поступки и мысли героев описаны ими самими. Диалоги же, как и в романах трилогии, будут основаны на письмах.

Например, в романе есть эпизод: 20 апреля 1945 года, в день рождения Гитлера, когда Гиммлер уже исчез из Берлина, Геринг носился с планами «тактической капитуляции, Риббентроп умолял фюрера срочно улететь в Альпы, а Гитлер постоянно срывался на крик, подозревая в измене каждого второго, Лей явился в зал рейхсканцелярии, где все они собрались поздравить фюрера, с автоматом в руке; Гитлер почти выхватил у него автомат и воскликнул: «Теперь, надеюсь, ни у кого не остается сомнения относительно того, что я хотел получить в подарок сегодня?!»

Эту сцену в красках описал Герман Геринг после самоубийства Лея в Нюрнберге, совершенного им до начала судебных заседаний. Из этого письма в открытом доступе имеется небольшой отрывок, в котором Геринг пишет: «Слава богу, этот бы нас только осрамил… Думаю, перед судом он устроил бы очередной спектакль… и т. д.». На самом деле письмо длинное, помимо описанной выше сцены с автоматом Геринг разразился бурей негодования относительно поведения в Нюрнбергской тюрьме многих своих бывших соратников, а в конце сделал приписку, обращаясь к Лею: «…и можешь не сомневаться, старина, и меня в их грязной петле они не увидят».

И последнее. Говоря о четвертом романе, хочу подчеркнуть, что он будет отличаться от первых трех концептуально: они были о преступлении, новый будет – о наказании, которое понесут даже те, кто лично преступлений вроде и не совершал. Справедливо ли это?! Отвечу: универсальной справедливости не существует.

Каждому свое

Suum Cuique

Если верховная власть прибегает к методам, ведущим к гибели народа, то каждый, кто сознает свою принадлежность к нему, не только вправе, но и обязан выступить против этой власти.

Гитлер. Моя борьба

Часть I

– Скажем правду, сэр! Дрались мы с русскими и проиграли им. Им наше уважение и ненависть. А вы… все вы… сначала ставили им подножки, а когда они через них перешагнули, подставили наконец плечо. Вот и вся ваша роль в этой… истории.

– Если судить по вашему тону, роль не героическая! Но мы… я говорю только за Швецию, в герои и не стремимся. Мы слишком ценим жизнь – простую, обыденную, без лихорадки революций и войн – человеческую жизнь. Поэтому я и лечу в Берлин, еще надеясь спасти узников Бухенвальда, Дахау, Маутхаузена…

– Вы летите на переговоры