По обе стороны океана - Даниил Григорьевич Гуревич

родила Иришу, которая моментально забрала всю любовь нашей мамы, на какую та была способна. В девятиметровую комнатку втиснули детскую кроватку, и места в ней осталось только для того, чтобы сделать пару шагов от дивана до кроватки или до платяного шкафчика. В это же время вдохновленный новорожденным чудом Илья начал писать свой первый роман «Гроссмейстерский балл». Писал он ночами, на кухне, когда все мирно спали. В июле того же года в нашей семье произошло первое несчастье: от рака умерла моя бабушка. Я ее очень любил, как и моя мама, а бабушка любила всех. Мы с мамой частенько садились на девятый трамвай и ехали через весь город на Петроградскую навестить бабушку.

А сейчас я хочу рассказать о своих школьных делах. Я никогда не мог понять, как я, низенький, довольно худосочный еврей, и высокий красавец Стас Румянцев стали лучшими друзьями, ведь у нас было мало общего, и единственным, что нас объединяло, была наша успеваемость, по которой мы плелись в хвосте класса. Среди всех наших одноклассников мы были единственными, кто по-настоящему дружил друг с другом. Со временем наша дружба со Стасом только окрепла, и мы стали не разлей вода. Я часто бывал у него дома, а он у меня. Стас жил с мамой, сестрой и бабушкой – матерью отца, который их давно бросил. Тетя Наташа, мать Стаса, добрейшая, очень спокойная и тихая женщина, работала уборщицей в сумасшедшем доме. Ее муж, отец Стаса, уже давно бросил свою семью и ушел к другой женщине. Он исправно платил алименты, но навещал их крайне редко. За все время нашей дружбы я видел его один раз – на свадьбе Стаса. Его мать, Марья Ивановна, толстая ворчливая старушка, души не чаяла в моем друге и его сестре Тане. Ко мне она тоже относилась как к родному, поэтому тоже на меня ворчала. Жили Румянцевы в небольшой коммунальной квартире, занимая большую, метров в тридцать комнату с двумя окнами. Около одного из них стоял огромный фикус – детище Марьи Ивановны. Стас его ненавидел, и, когда бабушка выходила из дома, мы писали в кадку. Но, кажется, это шло фикусу только на пользу. Жили Румянцевы очень бедно, тесно и дружно. Как живут большинство бедных семей. Насколько я помню, я приходил к Стасу намного чаще, чем он ко мне. Почему так получалось, не знаю. Скорее всего, я чувствовал себя у них комфортней, чем Стас у нас. Он явно ощущал социальную разницу наших семей, и ему от этого было неловко. Со мной он эту разницу не чувствовал. Но как-то он признался мне, что благодаря нашей семье он стал намного правильнее говорить и вести себя. Школу мы закончили с трудом. У меня была всего одна четверка – по литературе. У Стаса же были сплошные тройки. После школы он поступил в строительный техникум, но через год его отчислили за неуспеваемость. Он пошел работать на стройку сварщиком. Довольно быстро он в этом преуспел и стал зарабатывать хорошие деньги. Там же, на стройке, он познакомился с Таней, которая работала в местной комсомольской организации. Вскоре они поженились, и у них родился сын, которого они назвал в честь меня – Даней. Таня уговорила мужа перейти работать к ней. Он перешел, но проработал там меньше года. «Надоело врать», – так он объяснил мне свое увольнение и вернулся к работе сварщиком.

* * *

В тысяча девятьсот шестьдесят третьем году у нас произошло два знаменательных события. Мы с папой и мамой переехали в трехкомнатную квартиру на улице Орджоникидзе, и осенью того же года моя жизнь навсегда изменилась. Квартиру папе дал театр. Как он ни старался, чтобы Ленуся с семьей осталась в нашей восемнадцатиметровой комнате, театр поселил в нее бухгалтершу с сыном, а Ленуся с Ильей и Иришей остались в своей девятиметровой каморке.

В тысяча девятьсот шестьдесят пятом роман Ильи вышел в двух номерах самого популярного литературного журнала «Юность», в котором печатали молодых и многообещающих авторов. В тот день Илюша Штемлер заявил о себе как о новом талантливом писателе. Он, стеснительностью никогда не отличавшийся, договорился с секретарем классика советской литературы Ильи Эренбурга и лично принес писателю номер «Юности» со своим романом. Эренбург, как оказалось, роман уже читал, одобрил его и предсказал Илье хорошее писательское будущее. Мой папа написал по этому роману инсценировку и поставил ее в своем театре. После этого пьеса пошла по театрам страны. В шестьдесят седьмом году Илюша купил четырехкомнатную кооперативную квартиру на Московском шоссе в доме номер четыре, буквально в пяти минутах ходьбы от нас. Квартира была очень дорогая, но Илюша был уверен в своих силах. И оказался прав. Уже через пять лет вышел его новой роман «Уйти, чтобы остаться». Затем он, подражая Артуру Хейли с его нашумевшим романом «Аэропорт», переключился на производственную тему, и последовали романы: «Таксопарк», «Универмаг», «Поезд», «Коммерсанты». Причем прежде чем начать писать сам роман, Илья устраивался на работу, соответствующую его теме. Так, прежде чем писать роман «Таксопарк», он проработал несколько месяцев таксистом в одном из таксопарков Ленинграда. Помню, как он, возвращаясь после работы домой, вываливал из кармана груду мелочи. Чаевые. Перед тем как писать «Поезд», он поработал проводником на пассажирском поезде. Имя Штемлера на тот момент уже было известным, и начальство считало за честь взять к себе на работу известного писателя. При этом известность не вознесла Илюшу до небес. Он оставался простым и отзывчивым человеком, готовым прийти на помощь любому, кто в этой помощи нуждается. Илья заставил Ленусю бросить работу в детском саду и пойти учиться в экономический институт. Окончив учебу, Ленуся устроилась на работу экономистом в НИИ городского управления. Моя мама же продолжала сходить с ума по внучке. Чуть ли не каждый день она носила Штемлерам обеды, благо жили мы друг от друга в пяти минутах ходьбы. Но вот отношения между ней и Илюшей оставляли желать лучшего. Несмотря на то, что Штемлер стал известным советским писателем, мама по-прежнему относилась к нему с пренебрежением. Зять, конечно же, ее отношение чувствовал, но, будучи очень добрым и совсем незлобивым человеком, не обращал на это никакого внимания. Отца моего Илюша очень уважал и любил. И у них это было обоюдно.

* * *

Мой переезд в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году на Гагарина никак не отразился на моих встречах с двоюродным братом. Почти каждый выходной я приезжал к нему, и мы шлялись по