Я не вру, мама… - Тимур Нигматуллин

бивень мамонта, карагачем на корточках сидит такой же врун, как и я, – мой друг Коля Иваниди и долбит жженые пивные крышки, подскакивающие вверх от ударов о порепанный асфальт.

– Принес? – спрашивает он.

– А то, – показываю я ему куль сизого карбида.

– Где взял?

– Дядя Наум подкинул.

Иваниди достает пустую пластмассовую бутылку из-под «Белизны», и мы пошли к колонке.

По дороге Коля рассказывает, как его дед, адмирал армии греческого Сопротивления, подрывал фашистские субмарины смесью под названием «греческий огонь».

– Заходили они сразу в Салоники, это город такой там есть, значит.

– Знаю!

– Откуда? Хотя неважно. И вот на него армада подводных лодок, а греков всего триста матросов, все голубоглазые и светлые, – залихватски рассказывает черный как смоль, с горбатым носом и мелкими мавританскими кудряшками Коля Иваниди, – а дед на них со своей командой. Секрет у них был. «Греческий огонь» назывался. Фашисты про него не знали и сгорали под ним.

– Точно фашисты были? Не персы?

Коля останавливается посреди улицы и удивленно хлопает своими огромными ресницами.

– А кто? Мне батя сам рассказывал.

– Ладно, – соглашаюсь я.

Подойдя к водяной колонке, я понял нашу наиважнейшую стратегическую ошибку. Карбид мы мелко разобьем, тут проблем нет, в бутылку его закинем, тоже вроде ничего сложного. Да и воды набрать дело пяти секунд. Но место дислокации врага от нашего уже заряженного снаряда находится не меньше чем в полукилометре, и вряд ли два бойца греческого Сопротивления донесут его даже бегом.

– Чё делать? А ничего не делать, – заработала мысль Коли, – на месте воды и наберем.

Раздробив карбид и запихав его в бутылку, мы рванули к вражеской крепости. У ворот храма при монастыре как раз зазвонил колокол.

– Матушка, – плохо играя роль разведчика, Коля, хромая, подошел к монашке, – водицы бы испить.

Монашка, не обращая на нас внимания, что-то пробурчала и двинулась дальше. Пришлось заходить в храм самим. Коля быстрым взглядом заметил стоявший у купели чей-то бидон с водой и подкрался к нему. Я с бутылкой из-под «Белизны», зажав ее в руках, словно защитник Севастополя связку гранат, двигался вслед за ним.

– Быстрее, – подтолкнул меня Иваниди, – открывай. Сейчас зальем. – Он наклонил бидон к горлышку бутылки, и карбид зашипел.

Заполненную до верха бутылку я закрутил намертво крышкой, огляделся по сторонам и швырнул ее в сторону монашек. Времени на отход у нас было не более двух минут.

Рвануло, когда мы были уже за воротами храма. Колокол на секунду прервался, а потом послышался более глухой и учащенный перезвон. Звук показался мне похожим на фрагмент из фильма про Александра Невского.

– Сделали! – радостно сказал Коля и вытер пот со лба. – Будут помнить день Бородина!

– Не переборщили с зарядом? – Я опасливо озирался на храм, зашевелившийся как встревоженный улей. Бегали монашки, мужики в белых рубахах, местная пацанва тоже прискакала посмотреть, что взорвалось. – Как бы чего не вышло.

– Дед говорил, – выпрямившись, словно он и был тем самым дедом с «греческим огнем» у стен города Салоники, – да и в школе говорят постоянно: религия – зло. Не боись! В октябрята нас еще примут за это! Как узнают, сразу примут. Хотя, может, еще придется доказывать. Завтра знаешь сколько будет желающих себе эту заслугу присвоить?

– Может быть, – пожал я плечами.

Фрагмент из фильма о Невском с протяжным колокольным звоном уже плотно засел у меня в мозгу, и временами мне казалось, что это мы с Иваниди стоим с другой стороны Чудского озера в тевтонских доспехах, а все эти снующие туда-сюда бабы и мужики во дворе храма как раз больше похожи на защитников отечества.

Перед заходом домой мы с Колей пожали друг другу руки и пообещали хранить молчание по поводу нашего героического поступка.

Дома меня ждал разговор с отцом.

– Ты ел?

– Ел, – ответил я.

– За то, что тройки и врешь постоянно, «Графиню де Монсоро» смотреть не будешь!

– Ну папа…

– А что там в церкви взорвалось, не слышал? – меняя тему, спросил он.

– Слышал. Говорят, «греческий огонь» какой-то.

– Чего? – удивился отец. – Мать, ты слышишь?

Но мама этого уже не слышала. Предчувствуя беду, она, скорее всего, в очередной раз принялась резать лук.

А из соседней квартиры, где жили Иваниди, раздался жуткий крик тети Хебы:

– Ирод! Я тебе покажу деда! Какие фашисты?! Ладно Муратовы! Им-то что этот храм? Но ты! Иваниди! На православной земле взорвать! Ой, люди бедные… Ой, не могу…

Причитания тети Хебы неслись до тех пор, пока не пришел отец Коли, дядя Ставрос, и с этого момента начались причитания Коли Иваниди. Они напоминали вой подбитого истребителя. Истребитель падал медленно, оттого и вой был с перерывами на перекур. Отец меня никогда не бил, а вот дядя Ставрос периодически делал из сына спартанца. Как помочь другу, когда его бьют? Тоже влезть в драку. Но если его бьет собственный отец? Не кидаться же с кулаками на дядю Ставроса. Эту дилемму я все никак не мог решить. А выть в унисон другу, наверное, глупо.

– Что это у них? Никак не пойму. Умер кто-то? – спросил отец и, включив телевизор, погрузился в мир далекий, но, наверное, более близкий ему по духу. – Всем спать! – сказал он и окончательно ушел в дебри французских реалий.

– Мама? Ты не плачешь?

– Нет, сынок. Это лук.

– Лук капает на мою подушку?

– Да, сынок. Спи.

Всю ночь мне снился колокол. Женщина-звонарь в черной рясе била и била в него, монотонно, раз за разом, пытаясь разбудить кого-то или из последних сил до кого-то достучаться. Словно луковая шелуха, с каждым ударом с колокола слетала стружка и он становился тоньше и тоньше, пока не превратился в слезу… и, капнув мне на щеку, не разбудил меня утром.

Иваниди с опухшим, как тыква, лицом пошел со мной в школу после обеда. Кто устроил взрыв в храме, мы решили никому не говорить и в будущем взрывать только настоящих фашистов, которых в нашем мире еще хватает. Взять хотя бы этого противного Пиночета с его хунтой. А то, со слов дяди Наума, мы чуть не подвигли народ к единству, а это во времена перестройки приравнивается к террору.

Глава 12

Приетини

Наша классная руководительница Валентина Павловна Карамысова – самая красивая, так считают все девчонки нашего класса и не сводят с нее глаз. Я так не считаю, но все равно пристально наблюдаю за ней у доски.

– Смотри, – толкаю я в локоть Алису, – сейчас налево пойдет.

И впрямь учительница идет налево и вытирает