Дорогой мужества - Д. Хренков

Москвой в тот день узнали не только в Новоржеве, но и во многих окрестных деревнях.　

БОРЬБА РАЗГОРАЕТСЯ　

В городе регулярно стали появляться листовки. Гитлеровцы усилили репрессии. Малейшее неповиновение влекло теперь за собой угон в Германию или расстрел. Но и это не помогло. Борьба против оккупантов разгоралась.　

Вскоре включилась в нее и Зоя Брелауск — учительница Крекшинской семилетки. На бирже труда, куда пришла Зоя просить работу, ей был устроен настоящий допрос: «Кто, откуда, не комсомолка ли?». Отвечала коротко: Зоя Яковлевна Брелауск, год рождения 1914-й,　окончила Опочецкое педагогическое училище, работала учительницей, была комсомолкой.　

Немецкий офицер взглянул на посетительницу. Перед ним стояла высокая девушка. Аккуратно завитые волосы обрамляли симпатичное лицо, голубые глаза смотрели открыто и прямо. Гитлеровец отвернулся и что-то отрывисто произнес.　

— Будете шить мешки, — сказал переводчик.　

Когда Брелауск уходила с биржи, ей показалось,　что мимо прошла знакомая. Зоя оглянулась: сомнений быть не могло. Тихо окликнула:　

— Зина?　

Та остановилась:　

— Зоя!　

Оказалось, что Зина Евдокимова, владевшая немецким языком, работала на бирже труда, в отделе, в котором выдавали местному населению документы. Девушки вышли на улицу. По дороге рассказали друг другу о своих мытарствах после начала войны.　

Зина внимательно слушала подругу. И тогда Зоя решилась:　

— Знаешь, Зинок, а все-таки жутко жить так, как мы живем. Вчера я проходила мимо одного дома. Двое фашистов за руки вели девушку, она не хотела идти, наконец вырвалась и плюнула в лицо одному из гитлеровцев. Тот вытащил пистолет и застрелил ее. Застрелил спокойно, будто стрелял не в человека… Так продолжаться больше не может. Не должны мы сидеть сложа руки.　

— Об этом я часто думаю, Зоя. Но что делать?　

— А ты помоги нашим людям. Ты же сама сказала, что выдаешь документы. — Зоя на минуту задумалась. — 　сейчас часто отправляют молодежь в Германию. Но фашисты отбирают здоровых людей. А им надо выдавать такие документы, по которым они бы значились больными. Понимаешь?　

— Понимаю, понимаю и постараюсь так делать.　

Зоя Брелауск

…Как-то в воскресный день Зина пришла к Зое домой.　

— А я с хорошей вестью. Тебе, Зоя, можно устроиться на маслозавод. Освободилась должность счетовода. С кем надо я уже поговорила. Работа там несложная: нужно выдавать квитанции сдатчикам молока и масла, всегда с народом будешь.　

Засиделись до позднего вечера. Провожая подругу, Зоя предупредила:　

— Действуй осторожнее, Зина. Неровен час скажешь лишнее — злой язык найдется.　

Едва только Брелауск вернулась домой, как раздался негромкий стук.　

— Войдите!　

Две женщины, закутанные в теплые шали, переступили порог. 　

— Зойка, не узнаешь, что ли? — радостно воскликнула одна из них.　

Брелауск растерянно посмотрела в сторону говорившей. Та скинула заиндевевшую шаль.　

— Шура! Смирнова Шура! — ахнула Зоя.　

Учительнице русского языка и литературы Крекшинской семилетней школы Александре Ефимовне Смирновой не удалось в свое время получить высшее образование. А учиться хотелось. Девушка поступила на заочное отделение Калининского педагогического института. Нелегко было совмещать работу с учением, но комсомолке Смирновой настойчивости и трудолюбия было не занимать. Война застала Шуру в Калинине — сдавала экзамены за третий курс литературного факультета. Однако вскоре книги пришлось на время отложить — студенты, в том числе и заочники, были отправлены на сооружение оборонительных рубежей. Смирнова рыла окопы, устанавливала противотанковые надолбы. Когда работы были закончены, Шура добралась до Торопца. Там жили родственники. Врагу вначале удалось занять Торопец, но в январе 1942 года советские войска освободили город.　

Однажды Шуру вызвали в районный комитет комсомола. В кабинете первого секретаря сидел немолодой мужчина в полувоенном костюме. Он приветливо поздоровался с Шурой, усадил ее в кресло. Обращаясь к девушке, незнакомец заговорил тихо, но уверенно, твердо:　

— Вас мы пригласили затем, чтобы направить в тыл врага. Я имею в виду Новоржевский район. Нужно помочь наладить там организованное сопротивление оккупантам. Знайте — опасности будут стеречь вас на каждом шагу. Враг не только злобен, но и коварен.　

— Я готова на все! — с волнением сказала Шура.　

Смирновой подробно объяснили, что она должна делать в Новоржеве. Сказали, что с нею пойдет еще одна девушка, Вера Капусткина. Она хорошо знает немецкий язык, ей надо помочь устроиться на службу в воинскую часть.　

Когда утром следующего дня Шура вновь пришла в райком, она увидела красивую девушку лет двадцати. Незнакомка склонилась над картой. Пышные волосы то и дело спадали на лицо, и она часто поправляла их рукой.

Девушки познакомились. Вскоре Шура уже знала, что Вера Капусткина училась в юридической школе, родом она из Калининской области. Перед отправкой за линию фронта они тщательно изучали карту. Назубок вызубрили названия деревень, через которые им предстояло идти.

Наконец в путь. На второй день пришли к назначенному месту, в расположение наших войск. Здесь девушки подкрепились, отдохнули. Вечером их вызвали в штаб.

— Теперь самое время. Счастливо, — напутствовал командир.　

Шура Смирнова

Линию фронта перешли незаметно. Позади еще долго слышался шум боя. Миновали первую деревню на занятой врагом территории. В домах ни звука — будто вымерли все. У околицы второй деревни их встретил громкий собачий лай. Девушки отбежали к кустам и залегли. В небо взвилась ракета, в морозном воздухе гулко прозвучали выстрелы. Стихли они так же неожиданно, как и начались.

— Кажется, не заметили, — прошептала Вера. — Пошли.　

Усталость сковывала ноги, а они все шли, шли… Холодным зимним вечером показался Новоржев. Шура перебирала в памяти фамилии знакомых. «Кто из них живет теперь здесь? К кому из них можно зайти? Кому можно довериться? Ну, конечно же, надо найти учительницу Зою Брелауск».　

…Долго в ту ночь не смолкал разговор в комнате Зои. Шура убедилась, что в своем выборе она не ошиблась. Брелауск уже сама подобрала несколько человек, на которых можно положиться. И они уже действовали!

ЗА СОВЕТСКУЮ РОДИНУ!

Веру Капусткину удалось устроить на кухню одной из воинских частей. Девушка сказала гитлеровцам, что ее мать была немкой, ненавидела советский строй, со слезами говорила о гибели родителей во время бомбежки. Капусткиной поверили. Однажды на кухне появился сухопарый фашист в форме офицера полевой жандармерии. Вера невозмутимо продолжала чистить картошку, напевая незамысловатую песенку, услышанную от немецких солдат. Офицер прислушался и, улыбнувшись, сказал:　

— Такая красавица и такая грязная работа. Вам нужна другая работа, фрейлейн.　

— Я думаю, — ответила Вера, — что и это маленькое дело идет на пользу славной германской армии.　

— Хорошо сказано. Очень хорошо, милая фрейлейн. Но я решил дать вам более ответственную работу. С сегодняшнего дня вы —