Самия Шарифф - Паранджа страха

Два дня пролетели как мгновение, настала пора отправляться в путь. В последний раз я пришла в родительский дом проститься с семьей. Мать приготовила мне два чемодана с вещами, которые сама собрала, и не преминула прочитать мне целую лекцию, повторив свои предыдущие инструкции. Правда, на этот раз она не уточнила, что я при необходимости могу рассчитывать на них.

Я пошла к отцу — тот как всегда сидел один перед телевизором — и села, сделав вид, что заинтересовалась передачей.

— Зачем ты пришла? — спросил отец, удивленный моим молчанием. — Хочешь денег? Сколько тебе?

Я ответила, что мне не нужны деньги, что я просто хочу в последний раз посидеть рядом с ним. Я хотела сказать, что нуждаюсь в его поддержке, в его благословении, но не нашла в себе сил это сделать. А так хотелось услышать, что даже после того как он выбрал для меня мужа, он все равно отвечает за все, что со мной происходит, и всегда готов меня защитить. Я так нуждалась в этих словах. Но знала, что отец мне этого никогда не скажет.

Сначала я поцеловала сестричку, потом братьев. Плакал только Малек. В последний раз я посмотрела на дом и на родных. Мать помахала мне, и этот простой жест согрел душу. Я уезжала, зная, что мое сердце все равно останется там.

Я уезжала далеко, вместе с бешеным животным, и никто больше не позаботится обо мне. Казалось, всем так хотелось, чтобы я поскорее уехала, словно я могла заразить их чумой. С человеком, который отныне управлял моей жизнью. Он сел на переднее сиденье рядом с моим отцом — отец должен был отвезти нас в аэропорт. Я устроилась сзади и принялась осматриваться по сторонам.

Хотелось навсегда запечатлеть в памяти картинки, плывущие передо мной, словно я видела их в последний раз.

От этой мысли на глаза накатили слезы, которые заметил отец.

— Почему ты плачешь? Ведь ты уезжаешь в страну, в которой родилась! У тебя есть муж, он позаботится о тебе. Каждое лето я буду оплачивать тебе билеты на самолет, чтобы ты могла навещать нас. Полно тебе, будь взрослой, перестань. Будь достойной супругой и дочерью. Уважай наши обычаи, дочка, никогда не позволяй, чтобы французская культура заставила тебя отказаться от наших религиозных традиций. Впрочем, твой муж позаботится об этом. В Париже сейчас жилищный кризис, поэтому в качестве свадебного подарка я купил для вас хороший дом с мебелью. Тебе понравится. Это все, что я хотел сказать. А теперь покажи, что ты рада!

Я улыбнулась. Я в самом деле была рада: ведь наконецто он заговорил со мной спокойно и сделал подарок, чтобы доставить мне удовольствие. Но он даже не догадывался о том, что было у меня на сердце, о том страхе, который я испытывала в тот день, представляя, что во Франции останусь наедине с Абделем. Я уже догадалась, что за мужчина стал моим мужем — мужчина, который знает, какую власть имеет надо мной. Я знала, что он будет помыкать мною и делать все, что ему заблагорассудится.

У меня было несколько причин, чтобы бояться собственного будущего во Франции. Я смотрела на сидевших спереди мужчин, которые говорили о делах. Мужчин, от которых зависела вся моя жизнь. Сегодня отец передавал эстафету Абделю. Хорошо, наверное, снять с плеч тяжелый груз ответственности и передать его другому… В аэропорту муж засуетился. В какой-то момент они повернулись ко мне спиной, но я увидела, как отец передал ему стопку купюр. Абдель сразу повеселел. Жестом он велел мне следовать за ним. Двое мужчин с чемоданами шествовали впереди, а я замыкала процессию.

Я шла за ними, как ребенок идет за взрослыми. Мне казалось, что они могут забыть обо мне. Перед таможенным контролем отец помахал Абделю, но когда я потянулась поцеловать его, не позволил мне этого, как обычно, ограничился похлопыванием по плечу и напоминанием о том, что я должна заботиться о себе, но еще больше заботиться о муже.

— Надеюсь, — добавил он, — твой муж никогда не будет на тебя жаловаться. Ну а если у тебя возникнут проблемы с ним… вы люди взрослые, сами во всем разберетесь. Ступай и будь достойна своего отца!

Абдель дал мне знак поторопиться — казалось, ему хочется быстрее покинуть это место. Самия Шарифф Мой отец заплатил за билеты первого класса.

— Возле иллюминатора сяду я, — заявил муж и, заняв желанное место, приказал сесть рядом с ним. Возвращение в Париж все больше пугало меня.

— Готова к вечеру? — спросил он.

— В смысле?

— В том смысле, что я собираюсь провести хороший интимный вечер в компании с тобой.

Я молчала, не зная, что ответить. Он нахмурился.

— Ты что, фригидная?

— Я не знаю, что означает слово «фригидная». Объясни мне.

— Фригидная — это когда шлюха вроде тебя корчит из себя святую! Держу пари, что ты строила глазки парням, а мне только пыль в глаза пускала насчет своей девственности. Скорее бы оказаться дома. Там я тебе преподам урок, мало не покажется.

Я знала, что от него можно ожидать чего угодно, но до этого момента даже представить не могла, насколько мерзким он может быть.

«Любовное гнездышко»

Через два часа мы благополучно приземлились в Париже. На этот раз город уже не вызвал восторга — теперь Париж стал для меня символом неизвестности и неуверенности в своей жизни в качестве замужней женщины.

Прохожие казались счастливыми. Они улыбались, суетились, болтали. Довольные собой, они куда-то спешили, и только я, брошенная в новую жизнь, которой так хотела избежать, чувствовала себя изгоем. Мы пошли забирать багаж, и Абдель велел держаться рядом.

Внезапно он развернулся и грубо дернул меня за плечо.

Я спросила, почему он так сделал, и его ответ поразил меня до глубины души.

— Думаешь, я не вижу твоего спектакля? Я обратил внимание, как на тебя смотрел тот тип с коричневым чемоданчиком. Так тебе нравятся такие?

Убежденный в своей правоте, муж накручивал себя больше и больше. — Хорошенькое начало, — продолжал насмехаться он. — Ну да ладно. Думаешь, я буду спокойно смотреть, как ты превращаешь брачное ложе в проходной двор?

Ошибаешься. Если узнаю, что ты хоть раз мне изменила, я перережу тебе горло, чтобы очиститься твоей кровью.

Подобные угрозы были не в новинку: сначала подобное заявлял отец, потом мать и теперь вот муж.

Религиозные фанатики утверждают: попасть в рай можно только с незапятнанной честью. Если же тебя опорочили, позор можно смыть, лишь убив виновного.

Из аэропорта домой мы ехали на такси. Абдель молчал, бросая на меня презрительные взгляды. А я разглядывала окрестности с частоколом небоскребов и нескончаемым потоком машин. Так я мысленно пыталась отсрочить прибытие.