Сергей Волков - Зарождение добровольческой армии

В свои девятнадцать лет П. смотрел на все еще оптимистически: радовался Петрограду, радовался жизни. Вспомнил, как в 1914 году он и его друг Сергей С. [355] обязательно хотели идти на войну. Они все боялись, что не успеют побывать на фронте и что потом будет стыдно. Отец резонно доказал и убедил их, что с полным средним образованием они смогут принести большую пользу Родине. Все эти мысли мелькали в голове, когда он бродил по Петрограду. Но постепенно радужное настроение терялось.

Подтянутые юнкера в хорошо пригнанном обмундировании — кавалеристы и артиллеристы в долгополых шинелях — выделялись среди разнузданной массы солдат и матросов и обращали на себя внимание. Юнкер здесь и там слышал ядовитые замечания, озлобленные взгляды встречали его, иногда и случайные толчки имели место. Все это окончательно испортило настроение, и П. поехал домой.

Прав был отец, когда говорил, что приплывший из Америки Троцкий с тремястами русскими коммунистами и Ленин, приехавший через Германию со своими помощниками, полгода пробуждали человека–зверя — и пробудили. А на фронте происходило постыдное братание с врагом. Русский народ, понесший громадные жертвы, устал от войны и хотел мира всякой ценой. Кучки безответственных людей левого толка оказывали пагубное влияние. «Что делать?»

Дома, рассказав все виденное и пережитое, П. предался самым мрачным думам. Когда он был 14—16–летним мальчиком, то по примеру старших читал книгу XVIII века «Путешествие из Санкт–Петербурга в Москву». Читал Бакунина, понимая из пятого в десятое. Покупал в подворотнях подпольную политическую литературу — потому что она была запрещена. Там же подсовывали «Половой вопрос доктора Фореля». Вероятно, подобным образом обрабатывалась молодежь во всех интеллигентных семьях.

С каким удовольствием запирался он с приятелем в совершенно закрытую комнату и тренькал на балалайке: «Вставай, подымайся…» Чувствовали себя передовыми! Но одновременно воспитывались на положительной литературе, на героическом прошлом России, на Суворове, Нахимове, на Белом Генерале Скобелеве. Играли в солдаты и умирали со знаменем, подвергаясь неделикатным пинкам соратников, чтобы красивее лежал и красивее умирал. Когда грянул гром, когда началась война, то все отрицательное, все наносное — просто смыло. Осталось горячее желание послужить Родине, осталось искание подвига.

Сегодня же он был унижен. Он, который хотел дать России самое ценное, что имел, — свою девятнадцатилетнюю жизнь! Надо что‑то делать! В Константиновском артиллерийском училище была проведена запись юнкеров–артиллеристов для организованной борьбы с коммунизмом на Юге России. Юнкера Николай П. и Сергей С. вскоре отправились на юг, на Дон.

Константиновская–Михайловская батарея Добровольческой армии

Во второй половине 1917 года в городе Новочеркасске на Дону была создана первая батарея Добровольческой армии, названная Константиновской–Михайловской батареей и переименованная в 1–ю Отдельную батарею, впоследствии развернувшуюся в Марковскую артиллерийскую бригаду.

Батарею создали юнкера петроградских артиллерийских училищ: двести юнкеров Константиновского артиллерийского училища, 11–го ускоренного курса военного времени, среди которых было и несколько юнкеров младшего, 12–го курса и пятьдесят юнкеров Михайловского артиллерийского училища 11–го курса.

Первым командиром батареи был капитан Шаколи Николай Александрович, курсовой офицер Михайловского артиллерийского училища.

Октябрьский большевистский переворот в России, низвержение Временного правительства, развал армии на фронте, исключительно тяжелое положение страны, — все это заставило национально настроенных людей различных политических воззрений и убеждений постараться найти какой‑то выход из создавшегося положения. Генерал Алексеев положил начало Добровольческой армии на Дону. Генералам Корнилову, Деникину, Лукомскому, Романовскому, Маркову удалось вырваться из Быхова, и они немедленно влились в Белое движение на Юге России.

В Петрограде Офицерский союз и Союз казачьих войск переправляли верных людей на Дон. Николай Мино, юнкер девятого отделения 2–й батареи, 11–го курса Константиновского артиллерийского училища, вошел в связь с Казачьим союзом. Через Казачий союз были получены подложные документы, проездные деньги, и двести кон–стантиновцев–артиллеристов были переправлены на юг к генералу Алексееву. Юнкера отправлялись на Дон самостоятельно, небольшими группами, в разные дни и в разное время.

Я и мой приятель детства, Сергей Сергиевский, были юнкерами 11–го курса Константиновского артиллерийского училища. Я — восьмого, а он — девятого отделения 2–й батареи. Поручик барон фон Дистерло был моим курсовым офицером, а его племянник — юнкером 12–го курса училища.

В последних числах октября 1917 года Сергей С., Николай М. и я встретились в помещении девятого отделения училища для переговоров по важному и интересному для нас вопросу, как было сказано нам юнкером Николаем Мино. Здесь я впервые узнал об организации антикоммунистических сил на Дону для вооруженной борьбы против большевиков. Николай Мино предложил присоединиться к организации и отправиться на юг. Сергей С.и я — мы оба немедленно согласились.

Сборы были коротки, и вскоре мы получили проездные деньги, подложные документы окончивших якобы Казачью коммунистическую агитационную школу в Петрограде, какой в действительности и не было, нашили на рейтузы лампасы и двинулись в путь. Отец благословил. Мать плакала.

Без особых приключений в первой половине ноября добрались до Новочеркасска и явились на явочный пункт — лазарет на Барочной улице. У входа нес караул реалист. Я узнал в нем ученика шестого класса реального училища в Петрограде, которое я окончил. Во втором этаже была канцелярия. Какой‑то прапорщик, сидевший за столом, записал нас в Добровольческую армию и дал нам некоторые информации.

Мы спустились в столовую к обеду. Нас в столовой было, может быть, человек сто с небольшим. Пришел генерал Эрдели. Кто‑то прочел молитву, и мы сели обедать. После обеда опять читалась молитва и все расходились по своим делам.

В это время в Новочеркасске жила моя замужняя сестра, Елена Н. Ее муж был служащим правления одной железной дороги. Незадолго до большевистского переворота это правление, находившееся в Петрограде, было переведено сюда, в Новочеркасск. В числе эвакуированных была и моя сестра с ее двумя детьми. После регистрации и обеда в лазарете на Барочной мы отправились, Сергей и я, к моей сестре, где и нашли временный приют.