Фишер. По следу зверя. Настоящая история серийного убийцы - Александр Рогоза

контакт мог пойти с любым, – заявил Де-Ла-Крус. – Если бы ему предложили что-то, заинтересовали, пошел бы с любым человеком. Достатка в их семье не было. Валерия все время перебивалась, и с деньгами было не очень хорошо, а мальчику, конечно, в таком возрасте хотелось всего».

Рауля Де-Ла-Круса, несмотря на алиби на день исчезновения мальчика, тоже проверяли. Однако улик против него не нашли.

Глава 16

Новые жертвы

Дело Кочкина снова заставило заговорить о серии Фишера. Следователи пытались найти маршруты, по которым еще не ходили. Например, сверялись с аналогичными убийствами детей за последние годы, которые были совершены в других регионах СССР. Владивосток, Симферополь, Омск, Фрунзе, Челябинск, Хабаровск, Ставрополь, Джамбул, Ровно, Минск, Рига, Ташкент, Запорожье, Гомель, Пярну, Воронеж, Ленинград и еще десятки, десятки городов. В том списке – 179 смертей несовершеннолетних. И по каждому нужно проверить подозреваемых, подследственных или даже уже осужденных – по датам убийств мальчиков в Подмосковье.

Но все стрелы по-прежнему летели мимо цели.

Это было в воскресенье, 14 июля 1991 года. Машинистка издательства «Новости» Ника Есипова и ее 15-летний сын с утра отправились за земляникой. Ехали с дачи в селе Ангелово Красногорского района. Сначала на автобусе добрались до Нахабино, потом пересели на другой маршрут до деревни Кезьмино. Махнули километров 30. А потом еще и по лесу пешком. Далеко? Женщина рассказывала, что однажды, еще в начале 1980-х, перепутала автобусы и случайно вышла на незнакомой остановке. Побрела по лесу и ахнула: сколько же здесь ягоды! С тех пор старалась ездить с родными за земляникой только в этот лес между Кезьмино и соседним селом Славково. Так что в июле 91-го это был привычный для Есиповых маршрут.

«Мы с сыном стали собирать грибы и ягоды, не удаляясь далеко от дороги, – рассказывала женщина. – Мы всегда так ходили, чтобы не заблудиться – нам должна быть видна дорога и слышен проходящий мимо транспорт».

Высматривая в зелени под ногами ярко-красные шарики, не спеша гуляли вдоль шоссе – на тот момент по участку Малой бетонки (Малого бетонного кольца), которая позже была реконструирована и стала частью ЦКАД. Едва прошли приметный указатель «Звенигородское лесничество», как в нос ударил резкий неприятный запах.

«Сначала мы решили, что здесь какое-то животное умерло. Но потом стали присматриваться и увидели в траве в трех метрах от себя какой-то круглый предмет. Сначала я его приняла за мяч. А потом увидела зубы. Это был череп».

Перепуганные мать и сын-подросток не стали подходить ближе. Останки они рассматривали на расстоянии, но быстро поняли, что череп человеческий.

Есиповы постарались запомнить это место, благо указатель лесничества был рядом, и выскочили из леса на трассу. Надеялись, что мимо наудачу проедет милицейский уазик, но так и не дождались. Решили вернуться так же автобусами на дачу. Телефона в загородном доме не было, поэтому женщина позвонила в милицию только следующим утром.

Обшарив указанную Есиповой местность, сотрудники прокуратуры нашли не один череп, а два. И еще несколько человеческих костей. Экспертиза установила, что останки принадлежали двум подросткам.

Начали снова сверяться по сводкам пропавших в Одинцовском районе без вести детей. Вариантов было несколько, но особое внимание обратили на случай, когда исчезли сразу двое.

Этих ребят родители искали еще с ноября 1990-го. Мише Сычеву было 15 лет, Сереже Ракову – только 12. Оба жили в военном городке неподалеку от Больших Вязем (километров 25 от места, где нашли останки).

Последний раз их видели 6 ноября. На следующий день родители написали заявление. Однако опер из Голицынского отдела милиции, которому поручили заниматься поисками ребят, ограничился только проверкой и не стал возбуждать уголовное дело. В рапорте отписался, что «несовершеннолетние ранее неоднократно уходили из дома, ночуют в подвалах, на чердаках, в заброшенных воинских частях».

Это было правдой. Младший, Раков, сбегал из дома не меньше десяти раз. Мог и по три недели не возвращаться. На счету Сычева было два побега, длившихся по два-три дня.

Нашлись свидетели, которые вроде видели пропавших ребят в окрестностях военного городка и через два месяца после начала их поисков, и через три. Значит, просто не хотят идти домой, нравится им болтаться по улице – так рассуждали взрослые.

«Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что подростки не стали жертвами какого-либо преступления, а занимаются бродяжничеством, опасаясь наказания за самовольный уход…» – из ответа местного отдела милиции родителям.

Знакомые ребята вспоминали, что Мишка с Серегой иногда катались автостопом – просто ловили на дороге попутку, уговаривая взрослых дядь подвезти их бесплатно.

В апреле 1991-го милиция Голицына в очередной раз отказала родителям ребят в возбуждении уголовного дела. Но искать детей тем не менее продолжали. И даже заметку с их фотографиями опубликовали в областной газете «Ленинское знамя» (сейчас это издание называется «Подмосковье сегодня»).

При этом нужно отметить, что семьи у обоих ребят были вполне приличные. У Миши мама работала экономистом в военторге, отец – армейский офицер. Родители Сережи были попроще, из рабочих, но ни на каком учете семья тоже не стояла.

Эксперты, изучавшие прижизненные фото ребят и их стоматологические карты, по зубам и строению черепов пришли к выводу: найденные в лесу у Малой бетонки останки принадлежат именно Мише и Сереже.

Знаю, что следователи не любят слово «глухарь», ставшее популярным благодаря «бандитским» сериалам. Так в 1990-х на профессиональном сленге называли «глухие дела», преступления, чаще всего убийства, которые никак не получалось раскрыть. Обычно это связано с тем, что преступник оказался слишком хорош. Улик нет, связей с жертвой нет, по «качественным» подозреваемым – полный минус.

С условным Фишером было так же. Тела жертв имеются, а приличных ниточек, ведущих к самому зверю, ни одной. Очевидных отпечатков он не оставляет. Да что там говорить, если даже с группой крови серийника до сих пор неопределенность – то ли вторая, то ли четвертая. Если искать только по этим скудным данным, в подозреваемых оказывается примерно половина всех мужчин СССР.

Было ясно, что убийца – человек предельно осторожный и как минимум неглупый. Когда после первых убийств следствие развернуло бурные поиски, он затаился, а потом сменил тактику. Если раньше искал жертву в лесу, то теперь, возможно, подбирает на дороге. А это, напомним, начало 1990-х, системы камер видеонаблюдения на автотрассах не существует.

Тем временем Фишер забирал детей уже не по одному, а сразу по двое! Почувствовал, что вошел в силу?

Но что еще страшнее, Фишер-Удав изменил подход к телам своих жертв. До этого он их просто бросал