Термитник – роман в штрихах - Лидия Николаевна Григорьева

дебилизм, о котором, кстати, долгое время даже не подозревала. Оглядываясь на юность, она однажды вспомнила, что всегда пристраивалась к группе людей, идущих по нужному ей маршруту. Это происходило интуитивно и спасало её в многочисленных ситуациях. Никогда никуда одна не ходила. Была общительной и компанейской. Пользовалась всеобщей симпатией. И вот пропала. На ровном, как говорится, месте! В Праге, на Карловом мосту. Засмотрелась на закатные воды Влтавы и не заметила, как группа ушла вперёд. Толпа корейских, а может и китайских, туристов, кто их разберет, закрыла обзор. А когда толпа рассосалась, на мосту уже никого не было. Она ведь и правда не умела плавать.

Шестнадцать

Эротическая тоска взяла его за горло. В последние годы Гордон почти не выходил из дома. И мелькание грузной жены в байковом халате любовной мечтой назвать было трудно. А что делать? Куда деваться? Он писал свои пастели, не вставая с постели. Хоть и в рифму, но не так уж и смешно. Художник же. От слова – худо. Ну, и стал писать "ню", которыми некогда обладал. И удивился своей чувственной памяти. И тому, что помнит их всех, до мельчайших складочек на коже, не говоря уж о родинках. Вот Катя, например, всегда мерзла, покрывалась гусиной кожей, когда позировала. Еле отогревал потом в постели, медленно разогревалась, ледышка фригидная. Или вот Юля… Интересно, где сейчас эти нагие натурщицы, цыпочки юные, "нюшечки" беззащитные? И вспомнил, как пару лет назад, ещё до болезни, встретил одну из них. Бедно одетую, увядшую, но все ещё стройную. Тогда же он и заманил её в мастерскую. Захотел написать без прикрас. Не смутилась. Не застеснялась и деньги взять за сеанс. Старушка-побирушка голенькая. А тельце молодое, с гладкой кожей, без всякого целюллита, как ни странно это. Картина, вспомнил, получилась отменная. И впервые уснул без таблеток и с улыбкой на перекошенном инсультом лице.

Семнадцать

Диетолог Оксана Вовк вышла из кафе на Пикадилли, свернула за угол и пошла вверх по Риджент-стрит. Одна из самых имперских улиц Лондона с помпезными домами-громадами, украшенными лепниной, каменным декором и скульптурами, была, как всегда, перегружена транспортом и людьми. Сама Оксана была ходячей рекламой диеты "Живая жизнь" (Living Life). На её родине в Виннице сказали бы, что "гремит костями", а вот клиентки, глядя на неё, готовы были платить любые деньги за зелёный порошок в пакетиках, от которого их запланированно тошнило и вызывало очистительную рвоту. Ешь сколько хочешь и что хочешь. А потом выпей эту зелёную пакость – и в туалет шикарного ресторана: "Я на минуточку!" И вот однажды, при встрече со звездой телешоу в Нью-Йорке, у Оксаны вышла оплошка. Туалеты в ресторане "Жако" оказались закрыты на санитарный час. Ну кто же знал, что в этом городе полно тараканов и клопов! И что санитарные службы время от времени проводят рейды даже в таких элитных местах. И Оксана потеряла работу. Нужно уметь просчитывать риски, – сказали ей в Америке. И она пересекла океан, прежде хорошо изучив вопрос о вредных насекомых на Британских островах. Все убеждены, что в Лондоне эти звери не водятся даже в бедных кварталах. Педикулез в британских школах к диетам богатых дам отношения не имеет. Поэтому шла она сейчас на собеседование в офис новой диеткомпании "Всюду жизнь" (Life is everywhere). И там узнала, что продавать клиенткам она теперь будет расфасованные в пакетики яйца глистов-самоедов. Ешь сколько влезет! А глисты эти всё, что ты съел, съедят, а когда пищи не останется, съедят себя сами! И опять клиенты придут в клинику за новыми пакетиками. Всё понятно? Хорошо. Нам понравилось ваше Си-Ви. Завтра к девяти приходите. Ошеломленная, она вышла на Оксфорд-стрит, и поняла, что ей никогда не угнаться за новыми веяниями диетической моды. Что она, конечно же, и по характеру, и по фамилии Вовк, но не настолько же. С таким-то опытом работы, да с компенсацией за увольнение в Америке, которую ей отсудили адвокаты, она и в родной Виннице клинику откроет! И будет лечить толстушек-хохлушек бабушкиными чаями, настоянными на полыни да лебеде. Именно в них секрет её завидной стройности, кто бы что ни думал…

Восемнадцать

А бил ли мальчик-то? Бил, бил. Да ещё как. Головой об стену. Намотал её длинные волосы на руку, ну и… Сотрясение, больница. Каялся. Божился, что обожает. Но не может терпеть, когда она ставит его ночные туфли не с той стороны кровати. И почему она спит голая, без ночной рубашки. Это его возбуждает по многу раз за ночь. Он не высыпается. Отсюда его проколы на работе. В его банковских счетах появились большие пробелы. И, может, ему бонус ежегодный не дали и не повысили в должности на одну ступень, как обещали, не потому, что с Гоа обкуренный вернулся, а потому, что вскоре женился на русской! В разгар газетной шумихи вокруг каких-то Скрипалей. И уж точно его мама была права, когда мешала им пожениться. Что это за знакомство в самолёте? Что они там делали потом на Гоа? Ах, да. Там ему нравилось, что она спит голая, и было все равно, с какой стороны тапки, потому что там их не было. Ведь океан был у самой двери, и они ныряли утром под большую волну вместе, голые и босиком. А тут, в Лондоне, сыро, отопление во всем доме мать выключает на ночь. Тут и тапки понадобились. Так что прости, если можешь. Но договориться с ней о примирении он не успел. Прямо у больничной койки избитой вусмерть жены его арестовали за " abuse and harassment".2 Соседи в Англии давно живут по принципу "the neighbors are watching".3 Именно они и позвонили в спецотдел по домашнему насилию. Теперь долгая юридическая волокита. Жена уже не вернётся, уйдёт от него в лондонское убежище для таких же побитых жён разных рас и национальностей. И некому будет подавать ему тапки и возбуждать его ночью голой девичьей плотью. Ему нельзя будет к ней приближаться ближе, чем на километр. Вот так и остался великовозрастный английский мальчик с матерью, родившей его в 14 лет и не желавшей ни с кем его делить. А тапки она и сама ему купит, и поставит куда надо.

Девятнадцать

Когда этот червячок человеческий, личинка человека, извертится, бывало, в коконе пухового комбинезона, ей приходилось отрываться от шахматной партии иногда в