Дневник русской женщины - Елизавета Александровна Дьяконова

9 июля

«Ах, какие у вас манеры!», «Вы не умеете держаться!» – терпеть не могу я этих восклицаний Ал. Ник., не понимаю их, ибо легче мне просидеть над физикой три часа и выучить десять теорем, чем понять; восклицания эти для меня совершенная terra incognita[20]. Человек идет по улице, кланяется, разговаривает, а про него говорят: «манеры хорошие, хорошо себя держит». Подавание руки, разговор, походка – все это имеет ведь свои названия, а в общем называется «манерой держать себя», так, что ли? В таком случае это похоже на сложение: каждое число имеет отдельное название, а сумма их – другое, так, что ли? Слова эти даже неудобны, но без них почему-то не могут обойтись как отцы, так и матери, как гувернеры, так и гувернантки; других, я уверена, нет совсем в мире…

12 июля

Ал. Ник. начинает говорить мне дерзости, и я насилу удержалась, чтобы не назвать ее как-нибудь: слишком уж далеко начинает заходить. Если после первого июля роль мамы по отношению к ней переменилась, однако – кто в ком больше нуждается? – Мама платит ей 30 рублей в месяц, а у нас гувернантки, знающие иностранные языки, получали 25 рублей, и если она откажется – ей скоро такого урока не найти, 30 же рублей в ее семье большие деньги…

Эта изящная барышня, образец прекрасных манер и деликатного обращения, говорит дерзости своим же воспитанницам, зная, что мы не можем ей отвечать тем же, защищаться, и выходит похоже на то, что самый большой человек бьет маленького невинного ребенка. Так поступать нечестно или, иначе говоря, – не по-рыцарски. Вообще, наш «образец» во многих случаях является «образцом нечестным, образцом на шпильках, но сверху прикрытым одеянием хороших манер и изящества». Нечего сказать, хорошо! А еще мама говорит: «бери с Ал. Ник. пример!» Очень благодарна, но брать пример с таких «образцов» в отношении их дерзостей и оскорблений младших я никогда не буду. Вот тут-то и показывает себя человек!

19 июля

Сегодня я одно выражение Ал. Ник. сравнила с выражением пьяного мужика и сказала ей. Поделом! В другой раз так не заговорит. Вот и благородная барышня! Виден человек во гневе своем: изящество наружу, а колкость и дерзость внутри!.. Теперь она будет молчать и говорить только «прощайте» и «здравствуйте». Это очень скверно, я терпеть не могу, когда так говорят, но не извинюсь, не извинюсь. Никогда до нынешнего года я не писала и не думала о ней ничего дурного, а тут и пишу и думаю самые нелестные для нее штуки. Что делать – пишу правду! Защищаться младшему от старших всегда необходимо; я ведь уже в 7-м классе, мне скоро будет 15, а ей 22 – это почти одно и то же, – следовательно, она, да и никто, безнаказанно мне дерзости говорить не может. Вообще, я не мямля, не ребенок, а совсем взрослая женщина! Дома думают: «ты – точно малый ребенок, любишь бегать, играть». Но, боже мой, разве взрослые женщины не играют и не бегают, когда соберутся между собою?! Это ведь не грех…

24 июля

Читала я сегодня вечером хороший роман Линева «Исповедь преступника». Если бы не предисловие, право, подумала бы, что все это выдумано, – до такой степени все странно, неожиданно и необыкновенно в этой исповеди. «Бывают же на свете люди, с которыми случаются странные вещи!» – где-то я прочла это выражение, и оно удивительно подходит к автору романа: все – романично и все – правда!

31 июля

Были за службой в немецкой церкви. Внутренность ее представляет продолговатую комнату, на одном конце округленную, и там стоят иконы, изображающие распятие Иисуса Христа, Тайную вечерю, и еще по иконе справа и слева; по сторонам длинные, снежно-белые скамьи; на стене висит черная доска с написанными белой краской цифрами. И все. Ни одной иконы более, ни одной зажженной лампады; все тихо, уныло, казенно… мертво как-то! Когда мы вошли, – пастор стоял в особой пристройке, наверху стены, под балдахином, и говорил своей пастве с жаром, жестикулируя, иногда взглядывая в книгу. Усевшись на одну из задних скамеек, я внимательно слушала, о чем он поучал своих прихожан, и поняла-таки суть его речи: любовь к Богу, любовь к ближнему. Говоря о вере в Бога, – он указывал себе на сердце, и еще чаще стал повышать и понижать голос. Сказав в заключение обычное «Amen», пастор сошел вниз. Еще в середине его речи заиграл орган, и все сидящие запели хором; я так и замерла на месте, услышав это пение: до того тихо, стройно и звучно раздавалось оно под сводами церкви. Господи, как хорошо!.. Вскоре пастор подошел к столику перед иконой Распятия, который, очевидно, заменяет алтарь. Со скамейки сошла одна немка и, приблизившись к столу, стала перед ним на колени. Началось чтение по книге, вперемежку с пением и органом, потом орган заиграл надрывающий душу похоронный напев, и пастор, взяв со столика облатку, подал ее женщине; затем чашу, и дал ей пить. Это совершалось причащение. Мне даже стало страшно: по их понятию Дух Святый нисходит на эти Дары, они причащаются и думают, что Бог принимает их службу. Жалко их! Ослепленные люди!

…Что будет через месяц? Великий Господи, сделай так, чтобы я умерла в этом августе! Ведь тоска, как подумаешь, что через месяц будешь одеваться, собирать книги, будут ходить учителя – фу-уй! Умирать время: довольно, кажется, жила, и хотя настоящей жизни не видала и ничего не знаю, но умереть все-таки мое первейшее желание. Настоящая-то жизнь – там, у Бога, и мы живем на земле пресмыкаясь.

13 августа

К вечеру вдруг сверкнула молния, но грома нет, и теперь, когда пишу, разразился ливень. Кругом темно, все стихает, и в природе разливается какая-то теплота… Еще 33 часа, и мне 15! Давно мне хотелось, чтобы цифры совпали, и наконец-то. Скоро время идет, и пусть идет оно быстро-быстро, не давая ни минутки нам назад оглянуться, чтобы подумать о прошлом, – все это глупости одни. О, была бы моя власть, было бы время действительно в образе старого старика, – я бы крикнула на него: ну, скорее, время, скорей, беги, беги, не уставая, быстро, вперед, не давай никому раздумывать!.. – И бежало бы время, чем быстрее – тем лучше, тем ближе к смерти, к могиле.

Тетрадка кончается; напишу для конца что-нибудь о «кончине». Это было 7 лет тому назад; гувернантка у нас была Зинаида Андреевна. Было дело летом. З. А. сидела на складном стуле около